Фея из Кореи
Шрифт:
– Дай мне в глаз от души. А то самому себя бить - это глупость несусветная.
– А друга о таком просить - это, конечно, умно.
– Тебе это в самый раз сделать. Считай, что я заслужил.
– Ты что же это, все-таки добрался своими ручонками до моей сестры?
– Хуже!
– Она до тебя добралась, а ты ее продинамил?
– Хуже! Стой, и ты вот так спокойно говоришь об этом? Твоя сестра...
– Наивная, но далеко не дура. Она знает о тебе то, что надо знать.
– И что это значит?
– Она
– Убил наповал. Ну и семейка.
– Считай, что это вместо настоящего удара. Так что тебе от меня на самом деле надо?
– Уже ничего.
После этого невразумительного диалога двое друзей разошлись довольные собой и своими планами на оставшиеся мгновения догоравшего дня.
Так и есть. Он все-таки уехал. Лиза застыла посредине комнаты. Никаких вещей. Она бросила альбом на кровать. Зря только спешила сюда с пляжа. Еще ругала себя за вспыльчивость, думала, вдруг он на прощание хотя бы объяснит, зачем ему все это понадобилось. Или скажет свое корейское "спокойной ночи". Тихий звук прервал воспоминания, и девушка обернулась.
Джун невозмутимо стоял у двери, держа руки за спиной. Он все еще был одет в какую-то многослойную тунику, но из-под нежного шелка вместо тонких кремовых лосин выглядывала грубая светлая джинсовая ткань.
– Знаешь, Цыпленок, а я ведь задолжал тебе счастливый финал, - как ни в чем не бывало, словно и не было их размолвки, заявил он.
– Счастливый финал?
– Для грустной сказки о глупом клоуне, - пояснил её знакомый незнакомец, как будто она должна была помнить все его выдумки. Но она помнила. Может, она была не очень умна и внимательна, но память у нее была превосходная. И вечер, когда она заснула у него на руках, оставался ее драгоценным воспоминанием, как бы она ни сердилась на своего прекрасного обманщика.
– Ты хочешь сейчас мне рассказать сказку? Чтобы я опять плакала, а ты утешал?
– Я буду рассказывать тебе сказки всегда, если ты только захочешь. А вместе можно не только плакать, но и радоваться, - в голосе ее изящного и самоуверенного возлюбленного звучала незнакомая нотка - робости, звучащей в унисон с надеждой.
Когда первый шок прошел, он кинулся к маленькой помощнице фокусника. Из-за его признания она пострадала. Его глупая выходка сделала ее невнимательной. Он и только он убил ее. Своим признанием, сделанным не вовремя. Или своей глупостью. Близко его не подпустили. Голову аккуратно положили с хрупким телом на носилки и унесли за кулисы, а он бежал следом, бежал и не догнал. И рухнул на колени где-то между клетками диких животных и снарядами для гимнастических номеров. И лег на бок, и обхватил себя руками, в одной из них все сильнее сдавливая обломки веера.
Он сидел в гримерке, усталый, бледный не от грима, а от горя и сжимал в руках
Он думал, что представление отменят: как можно смотреть на трюки эквилибристов и ужимки дрессированных мартышек после такой трагедии? кто вообще останется в зале? Но до его слуха доносились восторженные крики и громкая веселая музыка. А потом к нему заглянули и поторопили выйти с новым номером.
"И все-таки я смешон, - потирая заспанные, заплаканные глаза и очищая лицо для нового грима, подумал он.
– Что ж, раз я настолько слаб, что не смог проститься с любимой, в память о ее чудесной улыбке пойду смешить публику. Может быть, какая-нибудь жестокая девчонка наконец улыбнется своему неудачливому поклоннику и будет более благосклонна"
Дверь без стука открыли. На пороге стояла маленькая помощница фокусника.
– Ты наконец-то проснулся! Ну и сердита же я на тебя!
– говоря так, она не переставала смеяться.
– Хорош влюбленный! Убежал куда-то и заснул рядом с тиграми!
А он счастливый, ошеломленный и бессловесный стоял, пока она расспрашивала, что у него с лицом, почему он плакал, что он видел во сне. Не веря своим глазам, подошел и обнял свою ожившую любовь, которая тотчас же затихла, засмущалась и наотрез отказалась отвечать, чем же таким она испачкала свой веер.
– А ты знаешь, что уголь и алмаз - одно?
– глухо спросил Джун, когда молчание затянулось.
Лиза не ответила, так как в середине рассказа принялась отчаянно и страстно зарисовывать говорящего взволнованно, но ладно возлюбленного.
– И все-таки неисправима, - улыбнулся юноша. Он и не надеялся, что на эту его реплику кто-нибудь ему ответит.
– Привыкай, моё корейское чудовище, - буркнула Лиза.
– Буду теперь тебя эксплуатировать на законных правах.
– Каких еще законных правах?
– воскликнул Джун. Он, кажется, сейчас станет счастливым человеком.
– Ты говорил, что не можешь быть моей девушкой, но моим парнем-то быть не откажешься?
– не отрывая глаз от бумаги, спросила Цыпленок.
– С одним маленьким условием, - хитро улыбнулся удачливый дипломат, нашедший выход из тупиковой ситуации.
– Позировать как девчонка я тебе больше не буду.
С этими словами он снял с себя тунику и остался в одних джинсах.
Лиза, взглянув на него, замерла. Рука, державшая карандаш, прекратила свой танец, пальцы медленно разжались и поднялись к губам, тщетно пытаясь поймать слетевший вздох.
– Да-да, я даже красивее, чем ты представляла, - довольно отреагировал Джун.
– И раз уж ты сама прервала сеанс...