Фрейлина
Шрифт:
— Быть рядом с Ольгой Николаевной для меня только в радость. А родные мои вполне благополучны, — старалась я быть предельно честной.
Дама встала и неспешно прошлась к окну. Тронула меня за плечо, остановив, чтобы не вставала. Глядя в сад, спросила нейтральным тоном:
— Может ты и знаешь… но еще императрицей Елизаветой Алексеевной учреждено было «Общество патриотических дам».
— Не слышала о таком, простите…
— Пустое. И не обязана была. Тем более, что теперь оно называется иначе — «Императорское женское патриотическое общество». Участницы его истинные патриотки своей Родины. Ты же являешься
— Безусловно, — твердо ответила я.
— Государыня еще раз подтверждает право твоих сыновей на княжеский титул, ее обещание в силе…
Но?.. Меня что сейчас — вербуют? С ума сойти…
— Со своей стороны и ты выполнишь данное ей обещание всегда оставаться верноподданной Российского престола.
— С радостью, ваша светлость, иного мною и не предполагалось.
— Но имеешь ли ты представление хотя бы об азах политики? Как относишься к нашему влиянию на дела в Европе?
— А мы имеем влияние на Европу?.. — вспоминала я точку зрения ее мужа на это дело, — если так, то… оно может быть только благотворительным? Тогда честно признаюсь… лично я предпочла бы держать идеальный порядок в собственном доме, не вмешиваясь в дела соседей. Нас же потом и обвинят в случае чего — так можно приобрести только врагов и хлопот.
— Тогда последний к тебе вопрос… — дама подошла ко мне, нависая всем корпусом. Пристально глядя в лицо, быстро спросила:
— Как случился твой ребенок?
— Т-так, — закивала я, глядя в холодные глаза напротив.
Господи, чуть сердце не стало. Да чтоб тебя! Как суслик перед коброй…
— Чей он?
— В каком смысле — чей? Мой и…
— Константина Николаевича? — быстро закончила она за меня, давя взглядом.
— К-кого?! — вытаращила я глаза. Ох-ре-неть! Но сразу и отпустило, полегчало… Стало ясно, с чего весь сыр-бор. Твою ж мать!
— Забудь, что сейчас слышала, — отошла она и села на место, изучая мое лицо.
— Я забуду. Но с чего вообще…
— Просто забудь. Я буду ходатайствовать перед Ее величеством за твое прошение. И возможно… только возможно — стану писать тебе в Вюртемберг. Еще один взгляд на благополучие Ольги Николаевны не станет лишним, мы все о ней волнуемся.
— Всегда буду рада, благодарю за доверие. Всегда готова… помочь Патриотическому обществу справиться с волнениями. По любому поводу.
— Кажется, я уже понимаю его интерес… — весело улыбнулась вдруг Мария Дмитриевна. Вокруг глаз собрались мелкие морщинки, а на пухлых щеках образовались симпатичные ямочки.
Ну чисто тебе… волк спрятался обратно под овечью шкуру.
— Интерес Фредерика Августа? — осторожно уточнила я.
— Именно. А сейчас откушай, чем Бог послал… не буду мешать. За дверью тебя подождут и отвезут обратно. Ешь спокойно, не спеши.
— Как можно? — сглотнула я слюну предвкушения, — говорят, ваша кухня — это что-то необыкновенное.
— Вот и оценишь — насколько правду говорят, а насколько врут мне в угоду, — вдруг подмигнула она мне. И вышла.
Сразу же в кабинет вошли две девушки в форме горничных и, расстелив большую салфетку, стали расставлять мисочки и тарелочки прямо на письменном столе. Закончив, одна сразу же ушла, а вторая осталась стоять у двери, отвернувшись и сложив руки на животе, как это делала Ирма. Что и понятно — все-таки личный кабинет… оставлять меня одну глупо.
Сидя потом
Наконец-то удача! Это просто невероятно — целое Патриотическое общество, да еще женское. По сути, это оно завербовано мною в личных целях. Только сейчас у меня и появился настоящий рычаг влияния, и это не какие-то настольные игры.
Понятно, что влиять на что-то я смогу только наработав авторитет, но за этим дело не станет — мысли уже есть.
Возле домика ждал меня, нервно прохаживаясь, Фредерик Август. Увидев мое лицо за стеклом каретной дверцы, замер, а потом подошел и резко распахнул ее.
— Позвольте помочь вам, fraulein Schonurova, — подал мне руку.
Я легко спорхнула вниз по лесенке. Солнечным настроением хотелось делиться.
— Доброго вам дня, Фредерик Людвигович! Бесконечно рада видеть вас.
— Я жду вас, чтобы сообщить — для нас назначено время приема. Где вы были, fraulein? — сухо поинтересовался он.
— Частно беседовала с Марией Дмитриевной Нессельроде, завтракала у нее. Мы находимся в добрых отношениях, она даже собирается писать мне в Вюртемберг. А еще обещала ходатайствовать перед Ее величеством за наш с вами союз. Взамен же… а взамен я обещала ей докладывать о благополучии Ольги Николаевны. Возможно, и не только об этом. Дружественный союз России и Вюртемберга — наша с ней мечта и цель тоже.
Помолчав, Фредерик странно мотнул головой, оглянулся, прокашлялся…
— Удивлен. И вашими знакомствами, и остальным тоже. Особенно остальным.
— Ничего удивительного, Фредерик Людвигович. У нас с вами тоже дружественный союз, основой которого должно стать доверие. И я уже работаю над этим.
Скомканно объяснив мне процедуру подачи прошения, он ушел.
Старательно подписав уже составленную писчим бумагу, я поблагодарила Ирму за заботу, но от еды отказалась:
— Ты права — готовят в доме Нессельроде божественно. Теперь у меня одной мечтой больше — сделать свой дом в Штутгарте таким же гостеприимным и «вкусным». Как считаешь — поделится Ее светлость хотя бы частью своих рецептов? — внимательно смотрела я Ирме в глаза.
И будто чуть поколебавшись, она тихо ответила:
— Я думаю, поделится. Мария Дмитриевна добрый и щедрый человек, но только с друзьями. Их мало у нее.
— Спасибо, Ирма, я сделаю все, чтобы когда-нибудь она смогла назвать меня другом, — отвела я взгляд, — как мне следует одеться к Ее величеству?
— Подавать прошение следует в парадном платье. Вам назначено время…
Дальше были хлопоты с одеванием…
Не давала покоя одна мысль — она не могла знать о моей беременности. Это наш со Свекольниковым секрет, и все-таки он обещал мне время. И почему-то ему я верила. Но как тогда, откуда?
Разве что опять отработала свой шпионский долг Ирма… Зачем приходил ко мне доктор, узнать она не смогла — мы шептались. Но знать была обязана… и тогда Пантелеймоновичу задали прямой вопрос, а солгать он не смог.
Этот человек вообще не о лжи и интригах. Я и не просила о них — только помолчать несколько дней. Получился день. И его хватило, я благодарна…
Фредерик заехал за мной в карете. Но не в парадной форме, как я. Объяснил:
— Вы все еще находитесь на службе, мой же визит частный.