Фрейлина
Шрифт:
Александра Федоровна сидела в креслах на террасе, в шелковом платье цвета сливы, с отделкой белым кружевом. Мерно играл в руке веер, рядом сидели статс-дамы и стояли девы в красном бархате. А еще — высокий интересный мужчина лет сорока с интеллигентным лицом.
В светлых брюках, темном сюртуке по колено и кипенно белой рубашке с синим галстуком-бантом. В аккуратной бородке и усах — такие носили в начале прошлого века и как раз русская интеллигенция.
Выслушав мое приветствие, царица по-доброму улыбнулась, кивнула и представила мне Веснина Андрея Сергеевича.
— Андрей Сергеевич, можете побеседовать с фрейлиной Шонуровой. Возможно и у тебя, Таисия, есть вопросы к доктору Веснину. В Коттедже я пробуду до полудня. Всё. Идите с Богом!
Веснин спустился с террасы и подошел ко мне. Слегка поклонился и предложил локоть, внимательно изучая мое лицо.
— Благодарю вас, — приняла я его руку.
Мы молча прошли до поворота. Там нас шагом обогнали два всадника на вороных конях и в форме кавалергарлов. За ними так же неспеша проехали мужчина и стройная дама в амазонке, шляпке-котелке и в дамском седле — это было красиво… Веснин хотел свернуть следом за ними и провести меня вниз, к заливу, но я встала столбиком — только не мимо Адмиральского домика. Сейчас не то, что… вообще ничьих глаз не хотелось. И так с нервами перебор.
— Вы что-то хотите сказать? — поинтересовался мужчина.
— Я… да — хотела бы пройти к Каскаду.
— Тогда ведите, — легко согласился он, — я не был здесь ни разу.
И какой же прекрасный повод организовать человеку экскурсию! Завязать непринужденный разговор. Но нервы не выдерживали, и я брякнула, прямо глядя ему в лицо:
— Уважаемый Андрей Сергеевич, я не могу выйти за вас замуж.
Я готовила эту фразу. Одно дело — я в роли просителя и всю жизнь потом виновата и должна. И другое — он, сам предложивший помощь. Разные вещи на выходе.
Теперь он должен был спросить — «почему?»
Но неожиданно Веснин смущенно заулыбался, сразу резко помолодев… схватил мою руку и чмокнул со словами:
— Благодарю, Таисия Алексеевна! Я не знал, посмею ли изъясниться с вами подобным же образом, но вы помогли мне. Объявим это, как наше общее решение.
— А-а-а… — хренела я — приличным словом просто не передать… — я… знаю свои, а что у вас за причины отказываться от брака? Они должны быть серьезными, иначе государыня… не поймет.
— Да, да — безусловно, — порозовел вдруг мужчина почти, как Свекольников, — дело в том, что с недавних пор я безумно влюблен в вашу матушку. Симпатия, существовавшая ранее, не идет ни в какое сравнение с тем, что я чувствую после того, как гостил у вас. Вы юны и прекрасны, Таисия Алексеевна. И, уверен — трудностей в том, чтобы составить себе хорошую партию, не увидите. Вы прекрасны… так сильно похожи на Елизавету Якобовну! — еще раз целовал он мне руку, глядя с восхищением.
А дальше я потерянно выслушала возвышенную оду небесной красоте маменьки и панегирик ее способностям к управлению настолько сложным организмом, как имение. В шоке я шла куда-то, слушала восторженно-хвалебные гимны…
И понимала,
Но силы уточнить все же нашла:
— А то, что матушка смогла подарить папатолько меня, вас не смущает? Возможно, вы желаете иметь наследника и ваше разочарование убьет маменьку, если этого так и не случится.
— О чем вы, Таисия… можно я буду называть вас так — по имени? У меня уже есть дочь, у вас брат — замечательный молодой человек, прекрасно воспитанный. Этого и довольно! За счастье быть рядом с этой женщиной я готов платить и не такую цену. Но есть одна сложность… — нахмурился он.
— Маменька не видит в вас мужчину, а только моего жениха? — догадалась я.
— И это порядком расстроило меня, — вздохнул Веснин, — но сейчас, когда вы отказали мне…
— Э-э-э… нет! — вскинулась я, — вы уж сами как-нибудь. Такого мне государыня не простит.
— Как скажете. Просто не так выразился. Я готов взять все на себя. Александра Федоровна разумнейшая и добрейшая из женщин, она должна понять меня.
— И еще одно — мне будет жаль вас… Но маменька любила папаи, возможно, настроена хранить ему верность до смерти, — я должна была это сказать.
— Или я не нравлюсь ей, как мужчина, — мрачно смотрел на меня Веснин.
— Это вряд ли, — не смогла я врать. Да и зачем уже?
— В письме она отзывалась о вас, как о приятном и обходительной человеке, хорошем также и с виду.
— Вы возрождаете меня к жизни, — сразу ожил мужчина, — в таком случае… дабы вас миновал малейший гнев императрицы, я возьмусь известить ее о нашем общем решении сам. И заодно попрошу благословения ухаживать за Елизаветой Якобовной. Земский доктор нужен и в тех краях, а уж с хирургическим опытом…
А я вот сомневалась и очень сильно. Особенно в том, что Александра одобрит его уход из больницы, находящейся под ее попечительством. А уж то, что я продолжу мозолить глаза ее сыну!
Вряд ли и маменька будет рада такому повороту. И я ему не рада, но что делать? Карма блин — думалось тоскливо. За мой поганый характер. Но что-нибудь я все равно придумаю, обязательно, вот только перезагружусь с нуля.
Узнав на всякий случай название больницы в Питере, я отпустила его. Когда царица все это услышит, лучше бы мне быть как можно дальше. Так далеко, чтоб не смогли найти, если вдруг пошлет за мной. Пусть перебесится. Наверное, и я бы бесилась — так хорошо шло все…
Тоскливо оглянувшись на бодро удаляющегося в сторону Коттеджа Веснина, я перекрестила его спину — пусть громы и молнии царского гнева не сильно покалечат его. А что они будут, я даже не сомневалась.
Положив руку на живот, спросила в голос:
— Ну, а мы что будем делать?
И замерла. Первый раз я подумала об этом ребенке не как о личной беде, а именно, как о ребенке. Как о чем-то уже решенном.
А что такого, собственно?..
Генетика у Дубельта — дай Бог всякому. И тут даже неважно — девочка это будет или мальчик… зависла я вдруг завороженно. Девочка или мальчик. С ума сойти… у меня будет девочка или мальчик.