G.O.G.R.
Шрифт:
– Действительно, – кивнул Недобежкин и крикнул в коридор: – Белкин, забирай Кашалота!
– Стойте, стойте! – запротестовал толстый бандит, но из коридора уже нарисовался бесстрастный Белкин и вывел его прочь.
– Подождите, не кротуйте вы так! – отбивался от Белкина Кашалот.
Но Белкин таки затолкал его в его камеру и там запер. «Диггер» обрёл имя и фамилию. Вот он, нашёлся Ярослав Семенов! Теперь нельзя держать его в камере, и поэтому Недобежкин связался с психиатрической клиникой, с врачом Иваном Давыдовичем. Иван Давыдович не особо хотел принимать на лечение второго пациента – ему никак
– Он падает на пол, – говорил по телефону Иван Давыдович. – И начинает цитировать Уголовный кодекс. А вообще – ведёт себя, так, будто бы его воспитали лесные зверюги. Я совсем замучился с вашим майором, а вы мне ещё одного блаженного суёте!
– Это ваша работа! – сурово напомнил Недобежкин. – И поэтому – вы примите Ярослава Семенова и вылечите его!
– Есть, – уныло протянул Иван Давыдович, не в силах ослушаться милицейского начальника.
====== Глава 40. Верхнелягушинские черти в проекте “Густые облака”. ======
Свет электрической лампы освещал просторное помещение с высоким потолком, лишенное окон. Но и лампы не хватало, чтобы разогнать вечный мрак, что забился в отсыревшие углы. Из мебели тут был всего лишь стол, что расположился в самой середине этой большой мрачноватой комнаты, подальше от углов, и два стула. На каждом из стульев сидело по человеку. Они сидели друг напротив друга и разговаривали. А разговор был вот такой:
– Ты же прекрасно знал, что спутник «Ричард Никсон» запустил я, – говорил первый из них, по имени Гейнц Артерран. – Он стоил мне кругленькую сумму, а ты безобразно проделал в нём дыру и сплюхнул в Тихий океан. Вопрос: зачем?
– Твой золотушный спутник порхал над Мадагаскаром, Гейнц, – отвечал второй, чьё имя и лицо оставались скрыты в густой тёмной тени. – И я знаю, что ты выискивал там меня. Вот я и подрезал тебе крылышки, Гейнц. И если я решил – то я достану второй образец, даже если мне придётся переступить через твой труп.
– Ну да, конечно, – хохотнул Гейнц. – И вообще, до каких пор ты будешь держать в подземелье этого Семенова? Я похищал его, чтобы его бизнес перекочевал к Кашалоту, вот и всё, а не для того, чтобы ты ставил на нём эксперименты. Пора бы выпустить простого смертного, как ты считаешь?
– Нет! – отказался второй человек. – Я буду держать его до тех пор, пока он не достигнет уровня «Густых облаков»! Так что дай мне второй образец, иначе человек не выживет. Спаси его, ты же такой гуманист, Гейнц! – он подался вперёд и на короткое время попал в свет лампы. Лицом собеседник Гейнца Артеррана напоминал Богдана Хмельницкого, как если бы великий гетман сбрил усы.
– Я его уже спас, – согласился Гейнц. – Я подсадил к нему соседку, которая обязательно откроет твою камеру. Я бьюсь об заклад, что она уже открыла её.
– Нет, Гейнц, ты этого не сделаешь. Ты же знаешь, что он мне нужен!
– Лучшего результата, чем добились «Густые облака», ты всё равно, не добьёшься, – хмыкнул Гейнц. – А я – гуманист, вот и обеспечил ему пути отхода. Скажи спасибо за то, что я спас тебя от Серёгина. А то был бы ты, дружок, уже в обезьяннике захлопнут. И тогда и облака бы тебе твои не помогли.
Собеседник Гейнца отодвинулся от света обратно в темноту и недовольно фыркнул.
– Я уже
Гейнц ничего не ответил собеседнику: он услышал, что из тёмного коридора, что вёл из этого помещения куда-то в таинственную глубину покинутой базы «Наташенька», раздался какой-то странный звук, будто бы там, прямо за лишённым двери проёмом кто-то чихнул.
– Тс-с! – шепнул Гейнц и приложил палец ко рту. – Сейчас посмотрим…
Генрих Артерран поднялся со своего кривоногого антикварного стула, отошёл от света в полумрак и… растворился в нём, мгновенно, будто бы в одночасье стал невидимым, или провалился сквозь землю.
А там, в тёмном коридоре, за беседой двоих «верхнелягушинских чертей» наблюдала ушлая шпионка Эммочка. Она путешествовала лабиринтом коридоров в поисках выхода и случайно зашла сюда, где Генрих Артерран и его товарищ обсуждали свои секретные дела. От висящей в воздухе промозглой сырости Эммочка чихнула. Она чихнула тихонечко, в нос, зажав этот самый нос обеими руками. Но чуткие уши профессионального сыщика Генриха Артеррана уловили этот почти неслышный звук. Увидав, что Генрих Артерран поднялся со стула, Эммочка хотела ретироваться отсюда подобру-поздорову – и так уже много услышала. Но тут за её спиной сверкнули Горящие Глаза, потом из мрака вынырнула полупрозрачная серая невесомая рука и зажала бедняжке рот. Эммочка перепугалась так, что душа мигом рухнула в пятки – схватившая её рука была холодная, как лёд и твёрдая, словно бы сделанная из пластмассы. Эммочка рванулась в сторону, попыталась освободиться, но рука чудища оказалась несгибаемо-железной. Она не смогла сдвинуть эту руку ни на миллиметр. А вот тот, кому рука принадлежала, поволок Эммочку туда, в эту освещённую лампой комнатку, где за столом сидел некий тип средних лет. Эммочка даже крикнуть не могла – настолько крепко держали её холодные «стальные» руки.
Увидав пленённую холодным серым прозрачным существом Эммочку, тип средних лет поднялся из-за стола, и его глазки плотоядно сверкнули.
– Ага! – неприятно и скрипуче протянул он, потирая бледные руки. – Вот и подопытный! Волоки её ко мне в лабораторию. Я тут кое-что придумал – ей понравится мой новый эксперимент!
Услышав приговор, который вынес ей этот жуткий «доктор Смерть», Эммочка похолодела от тихого ужаса. Кажется, они собираются сделать из неё лабораторную мышь! А это уж никак не входит в её планы!
– Хорошо, – послышался за Эммочкиной спиной неживой шелестящий голос серой сущности. – Можешь забирать её. Для тебя, я думаю, она могла бы представлять интерес, а мне она только мешает.
Тяжёлая нечеловеческая рука грубовато толкнула Эммочку прямо к этому мерзкому типу в кругленьких очочках, с ненастоящими волосами на голове. Толчок получился крепким: бедная пленница проскочила метра два и шлёпнулась на пол. «Доктор Смерть» надтреснуто захохотал, видя, как одетая в чужую и мужскую одежду Эммочка распласталась на металлическом полу. Странный он всё-таки, этот «доктор Смерть» – на вид ему не больше сорока, а голос – как у девяностолетнего дедули…