Ган Исландец
Шрифт:
— Знаешь ты, кто я?
— Да.
— И не боишься?
— Теперь нтъ.
— А, значитъ ты боялся, идя сюда?
Чудовище вскинуло голову съ торжествующимъ видомъ.
— Да, боялся не найти тебя.
— Ты не боишься меня, а между тмъ ноги твои только что спотыкались о человческіе трупы?
— Завтра, быть можетъ споткнутся о твои.
Малорослый вспыхнулъ отъ гнва. Орденеръ, не шевельнувшись, надменно хранилъ присутствіе духа.
— Берегись! — пробормоталъ разбойникъ: — Я обрушусь
— Мн не нужно другаго щита противъ тебя.
Что то во взор Орденера обуздывало чудовище, которое принялось царапать ногтями шерсть своей одежды подобно тигру, который взрываетъ траву, прежде чмъ ринуться на добычу.
— Ты внушаешь мн что то врод жалости, сказало оно.
— А ты мн — презрніе.
— Дитя, твой голосъ нженъ, лицо твое свжо какъ у молодой двушки: выбирай, какую смерть предпочтешь ты?
— Твою.
Малорослый захохоталъ.
— Ты не знаешь, что я демонъ, что въ меня вселился духъ Ингольфа Истребителя.
— Я знаю, что ты разбойникъ, для золота убивающій людей.
— Ошибаешься, — перебило чудовище: — для крови.
— Разв Алефельды не заплатили теб за убійство капитана Диспольсена?
— Что такое? Что это за люди?
— Ты не знаешь капитана Диспольсена, котораго ты убилъ на Урхтальскомъ берегу?..
— Очень можетъ быть, но я забылъ его, какъ черезъ три дня забуду тебя.
— Ты не знаешь графа Алефельда, который заплатилъ теб за то, что ты отнялъ у капитана желзный ящикъ?
— Алефельдъ! Постой; да я знаю его. Вчера еще я пилъ кровь его сына черепомъ моего.
Орденеръ содрогнулся отъ ужаса.
— Разв тебя недостаточно наградили?
— Наградили? — переспросилъ разбойник.
— Слушай, мн омерзительно смотрть на тебя, кончимъ скоре.
— Восемь дней тому назадъ ты нашелъ желзный ящикъ на тл одной изъ твоихъ жертвъ, у офицера мункгольмскаго полка.
При послднихъ словахъ разбойникъ вздрогнулъ.
— У офицера мункгольмскаго полка! — пробормоталъ онъ сквозь зубы, затмъ продолжалъ съ движеніемъ изумленія: — Да ты самъ не офицеръ ли мункгольмскаго полка?
— Нтъ, — отвтилъ Орденеръ.
— Жаль!
Лицо разбойника омрачилось.
— Слушай, — продолжалъ настойчиво Орденеръ, — куда ты двалъ ящикъ, взятый тобой у капитана?
Малорослый, казалось, размышлялъ одно мгновеніе.
— Клянусь Ингольфомъ! Вотъ странный ящикъ, которымъ вс интересуются. Ручаюсь, что не такъ ревностно станутъ искать гробъ съ твоими костями, если только кто нибудь соберетъ ихъ.
Эти слова показывали, что разбойнику извстенъ былъ ящикъ и вернули Орденеру надежду разыскать его.
— Скажи мн, что ты сдлалъ съ ящикомъ. Можетъ быть онъ уже у графа Алефельда?
— Нтъ.
— Ты лжешь, потому что смешься.
— Думай что хочешь. Мн
Чудовище дйствительно приняло насмшливый видъ, внушавшій недовріе Орденеру. Онъ понялъ, что ему не остается ничего боле, какъ или привести въ ярость разбойника, или устрашить его, если возможно.
— Послушай, — сказалъ онъ, возвысивъ голосъ: — ты долженъ отдать мн этотъ ящикъ.
Свирпый хохотъ былъ единственнымъ отвтомъ чудовища.
— Ты долженъ отдать мн его! — повторилъ молодой человкъ громовымъ голосомъ.
— Разв ты привыкъ повелвать буйволами и медвдями? — спросило чудовище съ новымъ взрывомъ хохота.
— Да, даже демономъ въ аду.
— Такъ вотъ, попробуй теперь.
Орденеръ выхватилъ саблю, которая какъ молнія сверкнула въ темнот.
— Повинуйся!
— Ого, — вскричалъ разбойникъ, взмахнувъ топоромъ, — мн ничего бы не стоило раздробить твои кости и высосать твою кровь, какъ только ты вошелъ сюда. Но я удержался; мн интересно было посмотрть какъ воробей станетъ нападать на ястреба.
— Презрнный, — вскричалъ Орденеръ, — защищайся!
— Въ первый разъ еще говорятъ мн это, — пробормоталъ разбойникъ, скрежеща зубами.
Съ этими словами онъ вскочилъ на гранитный жертвенникъ и съежился тамъ подобно леопарду, поджидающему на вершин скалы охотника, чтобы неожиданно кинуться на него.
Взоры его пристально устремились на молодаго человка, онъ какъ бы выбиралъ, съ какой стороны лучше напасть на противника. Еще одно мгновеніе и Орденеръ погибъ бы, но не давъ времени разбойнику размыслить, онъ стремительно бросился на него и ударилъ по лицу концомъ сабли.
Завязался поединокъ, ожесточеніе котораго трудно себ вообразить. Малорослый, стоя на жертвенник, какъ статуя на пьедестал, казался однимъ изъ тхъ ужасныхъ идоловъ, которымъ во времена варварства приносили здсь беззаконныя и святотатственныя жертвы.
Движенія разбойника до такой степени были проворны, что откуда Орденеръ ни нападалъ на него, всюду встрчалъ онъ зврскую физіономію и лезвіе топора. На первыхъ же порахъ онъ былъ бы изрубленъ въ куски, если бы по счастливому вдохновенію не накинулъ плаща на свою лвую руку, для того чтобы подставлять этотъ разввающійся щитъ безчисленнымъ ударамъ разъярившагося врага.
Въ продолженіе нсколькихъ минутъ неслыханныя усилія обоихъ противниковъ ранить другъ друга оставались тщетными. Срые пылающіе какъ угли глаза малорослаго выкатились изъ орбитъ. Удивленный столь энергичнымъ и смлымъ сопротивленіемъ повидимому столь слабаго врага, онъ перешелъ отъ дикой насмшливости къ мрачному бшенству.
Свирпая неподвижность чертъ лица чудовища, невозмутимое спокойствіе физіономіи Орденера составляли страшный контрастъ съ проворствомъ ихъ движеній и стремительностью нападеній.