Ганфайтер. Дилогия
Шрифт:
Сихали Браун резко обернулся, инстинктивно загораживая Наташу, рефлекторно хватаясь за бласт. Китопасы мигом подались в стороны, ища укрытия за пультами и контролькомбайнами. Подтолкнув девушку к двери капитанской каюты, Тимофей вышел на свет, держа правую руку свободной.
Метрах в десяти от него стоял сутуловатый, могутного сложения человек в шлеме и черном облачении дипера. Руки его сжимали лучемет. За его спиной возникли еще пятеро.
– Держите его на мушках, ребята, – сказал сутуловатый и шагнул вперед.
– Стоять! – крикнул Браун.
Остановившись, дипер
– Акула Фогель?! – рявкнул Боровиц, выглядывая изза аварийного пульта. – Так вот кто тут главная сволочь!
Генеральный Руководитель проекта ТОЗО ухмыльнулся и пригладил встрепанные волосы.
– Полегче на поворотах, пастух, – сказал он и повел большим носом. – Пахнет тут у вас… Как в плохой общаге. Ну, здравствуйте, здравствуйте… Несравненный Сихали Браун? Я в восхищении!
– Это ты спустил на нас Большого Зеллера? – прямо спросил Тимофей.
– Я, – с удовольствием признался Генрук. – И с айсбергом я замутил, и с плюмом. А что? Разве плохо было придумано? Представление удалось, одни спецэффекты чего стоили! Это у вас отсутствует воображение, вам лишь бы пристрелить кого, а я и кастингом занимался, и декорации подбирал, и актеров расставлял. Кстати, Марина Рожкова, сыгравшая в пиесе роль миледи, находится семью километрами выше, на борту моей субмарины. Согласись, Сихали, она очень даже недурна в постельных сценах. – Он картинно вытянул руку. – Жизнь – театр! А когда имеешь власть, так и тянет стать режиссером в этой жизни. Вы даже не представляете себе, господа, до чего ж это скучно – все мочь. Ничего ж не хочется! Все у тебя есть, все желания исполнены, все мечты сбылись…
– Это потому, что мечты были куцые, – перебила Акулу Наташа, благоразумно не показываясь изза переборки, – а желания, как у всякого животного. Стал бы ты человеком, и скука не одолела б, да где уж тебе…
Генрук посмотрел в ее сторону, усмехнулся и покачал головой.
– Экие вы, – вздохнул он, – актеришки из погорелого театра… Театральный кружок. Я им о возвышенном толкую, а они… Эх! Вот, хотел же эту «Голубку» торпедировать, так нет же, решил с монологом выступить, устроить вам прощальную гастроль. И знал же, что не оценят…
– Наташа, – сказал Тимофей, не спуская глаз с Акулы Фогеля, – в каюту. Все в каюту!
– А ты?
– Живо!
Было слышно, как девушка юркнула за дверь капитанской каюты. Генрук качнул было лучеметом, и Браун тут же выхватил бластер.
– Тихо, тихо… – сказал он прохладным голосом, оглядывая фланги. Диперов пятеро. Один не в счет, ему мешает Генрук. Двое справа, двое слева. Первым надо пристрелить Акулу, вторым вон того, длинного, уж больно резв…
– Какой быстрый! – преувеличенно восхитился Фогель. – Настоящий ганфайтер! И какое благородство! Геройодиночка, и роль свою знает, надо же…
– А ты психодиночка, – усмехнулся Тимофей. – Ты как сюда проник, вообще?
– А сверху! Вырезали в корпусе аккуратную дыру и вошли… в седьмой отсек, кажется. А шестой мы превратили в импровизированную шлюзкамеру. Нетнет, ты не волнуйся, все твои друзья целы и невредимы, мы спустились в одних скафандрах, ваши «тройка» и «пятерка» нас попросту
– Нет, – сказал Браун, – объявим антракт. Говорят, ты хороший стрелок? Так давай, что ли, сойдемся. Сыграем сцену дуэли. Вон у тебя кобура торчит, я вижу. Брось лучемет – и я суну бласт за пояс. А на счет «три» узнаем, кто быстрее.
Акула Фогель не испугался. Он захихикал.
– Ах, Тима, – сказал он, утирая сухие глаза, – я не просто хороший стрелок. Я – лучший, – и он кивнул большим носом.
– Стан, – позвал Сихали. – Считай до трёх.
Он мотнул стволом бласта, указывая Генруку на лучемет. Тот завел глаза под потолок, вздохнул и театрально разжал пальцы. Лучемет грохнулся на пол. Тимофей медленно опустил бласт в кобуру.
– Раз! – чётко сказал сегундо.
Ухмыляясь, Акула Фогель развел руки и пошевелил пальцами.
– Два!
Браун сосредоточился, с удовольствием ощущая, как расходилась внутри холодная, бешеная ярость.
– Три!
Генрук опередил его на долю секунды. Первый заряд прострелил Сихали грудь ниже ключицы, второй прободал бок на месте старой раны. Браун выстрелил и попал Акуле Фогелю в живот, затем в ногу, опять в живот.
Импульс ударил Тимофею в другой бок, еще один задел голову, пробил лёгкие. Глаза Брауну застлала кровавая пелена, он покачнулся, падая на одно колено, и увидел, как фиолетовая «розочка» расцветает из дула генрукова бластера. Импульс прошел навылет, пронзая живот, прожигая кишки и раскраивая печень.
Кровь была горячей, она согревала кожу. Последним усилием Сихали Браун поднял тяжеленный бластер и выпустил заряд. Он успел увидать, как между бровей Акулы Фогеля прожегся черный канал, а потом начались бредовые видения – за спинами диперов, хлещущих плазмой из лучеметов, возникла Марина. Как прекрасная валькирия, осатаневшая в жгучей ненависти, она палила с двух рук, а рядом с нею стоял оскаленный ТугаринЗмей и тоже стрелял, стрелял, стрелял…
Гром выстрелов сместился на октаву выше, смешался со звуком пульса, истончился, пропал…
…Когда Сихали Браун открыл глаза, он увидел невесомые занавески, порхающие над открытым окном. Ветерок перебирал перистые листья пальмы, а еще дальше пронзительно синело небо. Глухо доносился шум прибоя, а потом прозвучал тонкий звон – это упала вязальная спица. И сразу же Тимофей услыхал тихий шепот – девичий голос бранил самое себя за неловкость.
Он повернул голову набок и увидел Наташу, вязавшую шарфик.
– Ты умеешь вязать? – еле вымолвил он. – Я и не знал…
Девушка охнула, запричитала счастливо, бросилась было к нему, а потом кинулась к двери, крича: «Доктор! Доктор!»