Гарь
Шрифт:
— Ну так наблюдай, вон их вокруг сколько.
— Я и наблюдаю. А тебе звери нравятся?
Гран пожал плечами, пошёл к поляне, подав знак следовать за ним.
— Звери как звери.
— Ну а какие тебе больше всего полюбились?
— Не знаю, они все одинаковые.
— Как так! Разные ведь. Вот волк с зайцем одинаковые? Совсем нет, разве что серые оба, да и то не всегда.
— Ну тогда волк.
И с этими словами Гран лёг на землю, а Анжей плюхнулся рядом, вытирая алые ладони об траву.
И вот они так лежали, Анжей рассказывал все сказки про животных, которые
— Вот, а если баши — духи растений и зверей, то есть духи животных? — спросил мальчик, наблюдая за облаками.
— М… нет, животные сами по себе достаточно живые, их не должно что-то воплощать.
— А… Слушай, а как отличить цветок, из которого появился баш? Чтобы случайно его не сорвать. Вообще что будет, если его сорвать?
— Да ничего не будет, этот цветок умрёт, баш немного погрустит да забудет. Он сам цветок в этом мире, ему ни к чему прошлая оболочка.
Анжей скосил глаза на одуванчик с яркой желтой головкой. Интересно, как это — быть духом? Наверное, не очень, судя по тому, как живут эти странные существа.
— Гран, а твой цветок где?
— У меня его нет, — после некоторого молчания ответил бащ.
— Сорвали?
— М… нет. У меня его никогда не было. Я не из цветка появился.
Привстав на локтях, мальчик внимательно вгляделся в лицо друга.
— А откуда тогда?
— Звезда упала, умирая, — нараспев сказал Гран. — А из осколка я родился.
— Ого! — восхищенно протянул Анжей. — Это же потрясающе. Про тебя можно свою историю сочинить!
— Можно. Сочиняй.
— Обязательно! Спасибо! Нет, как это здорово всё-таки, падшая звезда! Ты, должно быть, сразу был избран королём.
Гран хохотнул.
— Нет, я сразу был избран чужим, власть взял себе сам.
— Ещё лучше! Ты расскажешь мне как-нибудь эту историю?
— Да, но не сейчас. К нам кто-то бежит.
И правда бежал: огненная голова появилась на поляне, босые пятки стучали по земле. Это была Жили, она мчалась, жалобно выкрикивая:
— Ваше Величество! Ваше Величество! Ваааашчество!..
Добежав, упала рядом с Граном, скуля и стараясь коснуться подола его рубахи, хныкала:
— Ваше Величество, он украл мой хвост, он украл мой хвост!
Она уткнулась носом в его одежду. Гран раздраженно выдернул ткань.
— Кто украл твой хвост? Разве он у тебя был?
— Корш! Он сказал, что у меня был хвост, но Корш его похитил, пока я спала и не хочет возвращать! Ваше Величество, верните хвост, прошу, верните!
— Дура! — прошипел ей король. — Не было у тебя хвоста никогда, а Корш тебя обманывает. Иди отсюда.
— Правда врёт? Правда-правда?
— Да.
Девушка вскочила. Выражение её лица не предвещало Коршу ничего хорошего.
— Ну я ему задам! Ну я ему покажу!
И умчалась прочь.
Гран застонал, закрыл лицо руками.
— Как же они мне надоели!
Анжею оставалось только посочувствовать.
****
Дни
Но ответ подсказывало отражение: зеркал на острове не было, зато было озерцо в саду. И в этом озерце он отчётливо видел, что растёт: лицо стало менее мягким, плечи стали шире, подбородок квадратное. И рост — сейчас он был уже ростом с Грана, хотя раньше смотрел на него снизу вверх.
Он пытался расспросить об этом Грана, но по мнению баша Анжей всегда был таким, с самого начала, но мальчик-то видел, что время для него не остановилось.
С людьми вокруг он себя сравнить не мог в силу того, что они почти не общались друг с другом, жили разобщенно, словно не были единым видом с единой бедой. Но Анжея это не особо волновало, как и не заботило его отсутствие дружбы с другими башами — у него был Гран, ему хватало. Они проводили дни бок о бок, гуляли по лесу, рассказывали истории, исследовали остров (который, как оказалось, Гран знает вдоль и поперек, но подыгрывал Анжею), строили плот, рыбачили и составляли книгу Сказаний. Ни читать, ни писать Гран не умел, как и все представители его вида, но непременно захотел, чтобы в Древе-Дворце была такая особенная книга, которая содержит все песни, поэтому они вылавливали по очереди всех жителей острова и выспрашивали, какие стихи или истории они знают, а потом Анжей записывал это всё на сушеных листьях. Он очень боялся, что листья обветшают и разрушатся, но Гран его заверил, что не позволит этому случиться — у него достаточно магии.
На все мольбы показать хоть что-нибудь волшебное король отвечал отказом.
— Вся моя магия уходит на то, чтобы держать этот проклятый остров взаперти.
— А как же сохранение книги? — напомнил Анжей.
— Ну ещё и на книгу, ладно.
Но в один вечер всё же сдался, ночью отвёл Анжея на тёмную еловую поляну и движением руки заставил её сиять всеми цветами радуги. Мальчик ахнул от восхищения — столько красоты он в жизни не видел! Свет был будто живой, и такой яркий, что дух захватывало.
— Тут есть кристаллы. Я просто их разбудил и заставил немного поплясать, вот и вся магия, — объяснил Гран.
В тот вечер Анжей ещё долго чувствовал это сияние.
О доме он не забывал, думал о нём довольно часто, но тосковал несильно, разве что скучал по родителям и сестре. Он холил надежду, что увидит их вновь, но при Гране не заикался.
Всё выжидал нужный момент, а это было непросто — настроение у Грана скакало туда-сюда, и было крайне сложно предсказать, что его развеселит, а что расстроит. У Анжея худо-бедно получалось, но вот у подданных Грана нет. Они то и дело прибегали к нему с просьбой разрешить их споры, иногда натыкались на гнев, иногда на милость. Но периодически их глупость и настойчивость злили даже Анжея: как можно сначала повалить дерево, а потом прибежать с просьбой снова врастить его в землю? Или сначала откусить себе палец, а потом хныкать, чтоб его пришли вновь?