Гарь

Янева Вета

— Что… — только и смог прохрипеть Анжей. Сглотнул слюну, попробовал ещё раз, но губы болели и опухли.

— Ну что, что, видишь — горе-революционер потерпел неудачу. За мечом мальчика пошлёшь, от меча и погибнешь.

Он рассмеялся собственной шутке, а Анжей так и стоял, онемев. Обернулся на тело, но понял, что его сейчас вырвет и быстро вернулся к королю. Подошёл к трону — громко говорить он не мог.

— Как ты узнал? — наконец спросил он.

— Так ты же сам мне вчера рассказал, — удивился Гран.

— Нет, я рассказывал

тебе… я не говорил, кто именно это был.

— О, говорил, мой милый мальчик! Ещё как говорил! Полночи монолог читал. Неужели не помнишь?

Анжей покраснел, судорожно перебирая воспоминания.

— Нет. Нет! Я говорил про стулья, а потом отрубился. Всего лишь про дурацкие стулья, это последнее, и всё, честно, всё!

Гран лениво закинул ногу на подлокотник, крутанул меч вокруг своей оси.

— Ну нет, ты болтал дольше. Всё говорил, как побил бы этого “безухова”, плакался, клялся мне в любви, верности, ныл, как тебе тут тяжело живётся, но и на Калахуте тяжело, снова клялся, с объ….

Анжей закрыл уши руками, зажмурился.

— Стой, не надо!

Он был готов умереть. Возможно, если бы король сейчас предложил ему смерть от меча — он бы согласился. Это же надо было настолько потерять контроль над собой! Человек погиб из-за него.

Лёгкий щелчок по носу привёл его в чувство.

— Ого, я и не думал, что люди бывают такого цвета! — весело сказал Гран. — Ты как ходячая рябина. Может, ты тоже баш, дух мака, и теперь принимаешь прежнюю форму?

— Нет, — пробормотал Анжей.

Ему было плохо. Очень плохо.

— Прости меня, Гран. Чтобы я ни говорил ночью, как бы себя ни вёл — прости. Я не контролировал себя.

— Все бы за такое извинялись! — пуще прежнего развеселился баш. — Нет-нет, не хочешь знать — не надо, я и не скажу. Встань на колени.

— Чего?

— Не колени, говорю. Вот на эти, — он указал на ноги Анжея.

Мало что понимания и всё ещё мучаясь с больной головой, Анжей послушно опустился вниз.

Гран взял меч. Юноша замер, наблюдая, как кровавая сталь касается его плеч, а затем и макушки.

— Ты справился с моими врагами, мой милый мальчик, и поклялся в вечной верности, поэтому я посвящаю тебя в рыцари. Прямо как в твоих сказках. Ты же любишь сказки? — король улыбнулся лукаво.

— Да, — тихо сказал Анжей. — Сказки я люблю.

На окровавленное тело он больше не смотрел.

****

Дальше жизнь на острове Цветов пошла своим чередом: баши и люди существовали где-то за пределами восприятия Анжея, а в его маленьком мирке остались только Гран, огород и птицы с перебитыми крыльями, которых он периодически выхаживал.

Книга была закончена — больше историй на острове не осталось, и тогда Анжей начал записывать свою, выпросив у Грана ещё волшебных листов.

Они сидели на мягком песке у кромки моря и Анжей зачитывал другу первые наброски его рассказа — смешные, неуклюжие,

с корявым слогом, но всё равно очень нужные. Гран в литературе не разбирался и потому ему всё нравилось, но Анжею, который прочитал немало книг, не нравилось ничего. Поэтому он хмуро переписывал каждое слово.

Король курил трубку, Анжей писал стихи. В деревьях слышалась музыка — это баши устроили танцы, привлекая к себе людей и топча этим разиням ноги.

Послышался крик боли. Анжей заткнул уши.

— Я не могу слышать, как они ругаются! Это ужасно каждый раз.

Гран не ответил.

— Как думаешь, в следующую Жатву можно принести сюда немного книг? — спросил Анжей, глядя на закат. — Было бы здорово, мне кажется.

— Можно, наверное. Просто кому это нужно?

— Мне. И тебе. Я же для тебя читаю.

Гран хмыкнул, но опять промолчал, выпуская к небу сизое облачко дыма.

Анжей попробовал с другой стороны.

— А как ты думаешь… Как ты думаешь, может быть, мне можно было ещё раз увидеть дом?

Король глянул на него искоса, немного странно, потом поднялся и пошёл вдоль берега. Анжея с собой не позвал.

****

Следующие несколько дней Анжей провёл в одиночестве. Несколько раз стучал в королевские покои, но приглашения не получал.

От скуки снова принялся наблюдать за жизнью населения, но быстро бросил эту затею — каждый раз они дрались, спорили, ругались и ранили друг друга, и это только огорчало Анжея, и он вернулся в свой тихий огородик.

Всё чаше представлял себе дом. Как там Анна? Выросла ли? Всё так же плавает по всему Калахуту? А мама с папой — как они теперь? Сколько зим его не было дома? Может быть, он вернётся — а там вообще времени не прошло? А может, застанет их глубокими стариками?

А если он вообще не вернётся? Будет жить тут? Так-то он не против, но тогда огород надо расширить…

В таких тоскливых мыслях, мучаясь одиночеством и тоской по другу, который непонятно куда подевался, Анжей поднялся наверх, свернулся в уголке и уснул.

Когда его разбудили, было уже темно, и звёзды горели за окошком. Баш-Гран стоял над ним.

— Вставай, мой милый мальчик.

Анжей протер глаза, зевнул, сел.

— Что случилось?

— Я сказал вставай, а не садись.

Юноша встал, поморгал пару раз, пытаясь понять, что не так, но всё было как надо: Гран выглядел как обычно, разве что немного раздраженный, небо за окном было обычное и он, Анжей, тоже был обычным.

— Пойдём, — сказал король и спустился по лестнице.

Быстро надев ботинки, Анжей кинулся вслед за ним, не решаясь заговорить. Они пересекли тронный зал, вышли в сад, прошли по всем извилистым тропкам, тревожа спящие бутоны и, вышли к двери, расположенной между двумя обвалившимися берёзами. Анжей знал эту дверь, не раз пробовал открыть, но она никогда не поддавалась, а затем Гран ему показал, что по ту сторону двери пустота.