Гарабомбо-невидимка
Шрифт:
– Травесаньо, Травесаньо!
Кайетано сказал:
– Эксальтасьон Травесаньо, выбрали тебя!
Сумерки огласились криком. Травесаньо снял шляпу.
– Хорошо, только у меня условие.
– Какое?
– Возьмем другого адвоката! Я Корасму знаю. Он не предатель. Он верно служил нам. Мандухалес его обманул.
Корасма поднял глаза, полные слез.
– Не надо было такого брать. Он обманул Корасму. Он его провел. Это не первый раз. На него нельзя положиться. Одной общине он выиграл тяжбу, а что было? Запросил
– Другого! Другого адвоката!
– А кого? Нас никто защищать не захочет, – задумался Корасма.
– Хенаро Ледесму, – предложил Кинтана.
– У него звания нет!
– Есть, – сообщил Анчи Роке. – Община Янаканчи платила за его учение.
Так оно и было. Через несколько дней после того, как Хенаро Ледесма, бывший тогда алькальдом в Серро-де-Паско, произнес пылкую речь на похоронах убитых общинников селенья Ранкас, он увидел, что в муниципалитете переменили замки. В тот же день его взяли и отвезли в Уануко, в тюрьму. Когда он вышел, в жалкой комнатушке гостиницы «Франция» его ждало сообщение от инспектора Искьердо о том, что ему запрещается преподавать историю в местных школах. Общины как раз начинали готовить свои требования, им не хватало адвокатов. Ни один настоящий адвокат не взялся бы защищать людей, из-за которых ты неизбежно становился врагом крупных помещиков. Тогда Фортунато Эррера из Янакочи сказал, что Ледесма – почти адвокат.
– Ему осталось работу защитить.
– Ноль равен нулю…
– Община могла бы платить за его ученье. Как вы?
В тот же день они пришли к Ледесме и спросили, согласен ли он.
– Да мне еще год нужен.
У нас целый век не было адвоката. Что ж нам год не подождать?
Корасма встал. Он вытер кровь со рта, надел черную шляпу сел на коня. Вскоре тьма поглотила его.
– Кто за то, чтобы взять адвокатом Ледесму?
Подняли руки почти все.
…– Значит, чтобы без промаха!
– Он важный человек, начальник!
Усач погладил усы.
– А если он алькальд?
– За алькальда – десять тысяч.
Усач вздохнул.
– Только давай поскорей!
– На лету подстрелим!
– Хорошо, вот тебе тысяча. Остальное, когда сделаешь.
Де ла Роса указал на солдат, грозивших с Уагропаты.
– Здесь мы мало защищены. Спустимся в лощину Путака.
– Тут опасно, горы. Конница ничего сделать не может!
– Хорошо! – одобрил Травесаньо. – А пока спустимся! – и крикнул: – Мужчины – в Путаку, женщины – по домам!
Они отпустили поводья. Ледяной ветер выбивал слезу. Начали спускаться. Внизу что-то двигалось. Полиция?
– Янаканча! – радостно крикнули часовые.
Чуть дальше тоже двигался кто-то, это были общинники Роко. Толстый Котрина, их выборный, пошел навстречу, размахивая бутылкой.
–
– Да уж кое-что!
– А куда вы?
– В лощину спускаемся, поговорить.
Котрина извлек заржавевший револьвер.
– Мы тут, и мы с вами! Что надо?
– Бутылку твою!
– Просим!
Они вошли в лощину. Котрина нырнул вглубь, поискать пещеры; часовые принялись собирать помет. Разожгли огонь, вскипятили воду в жестянках. У общинников Роко были сахар, хлеб и творог. Янаканча раздавала маис и вяленое мясо. Ожидая снегопада, приготовили соломы, чтобы не замерзнуть ночью. Власти поднялись в пещеру. Да, одеяла прихватили не зря, будет снег!
Когда Травесаньо все рассказал, Котрина промолвил:
– Да, предали вас! Этот Мандухалес истинная скотина. А что ж ваш выборный?
– Поверил! Ну, мы его сменили!
– Это хорошо. Не в игрушки играем!
– А срок-то идет…
– С утра другие поедут в Паско просить, чтоб не трогали.
– Допросятся?
Ветер выл, как пес, увидевший привидение.
– Что ж мы не посоветуемся? – сказал Кайетано.
Они уселись, вынули кожаные мешочки, тыковки с известью, роздали хрусткие листья. Одеяла взяли не зря, будет снег. Ветер хлестал неподвижных стражей. Пустили по кругу бутылку; потом принялись Молча жевать коку. Прошло больше часа, когда Травесаньо сказал:
– У меня горчит!
Над угасающим пометом шипели летучие мыши. Старый Басилио Вивар сообщил:
– И у меня горчит! Быть беде!
– И у меня добра не предвещает! – сказал, как ни было ему тяжело, Мелесьо Куэльяр.
Но попозже Хуан Борха воскликнул:
– У меня хорошая!
К полуночи Руфино Осерко сообщил:
– И у меня хороша, честное слово! Ничего не будет!
Они продолжали жевать. Уже светало, когда Освальдо Гусман произнес:
– Совсем хороша!
Гарабомбо вздохнул:
– Выпить бы…
– Это можно, – сказал Травесаньо.
Гарабомбо выпил и встал поговорить с верными людьми: Элеутерио де ла Росой и Флоренсио Трухильо.
– Седлайте коней!
Они повиновались, не спрашивая.
– Где Конокрад?
– Пришел с общиной Роко.
– Разбудите!
Они пошли в пещеры, где под соломой, сжавшись в комок, спали люди, и разбудили Конокрада.
– Что там у вас? – спросил он, протирая глаза.
– Седлай! – сказал Гарабомбо.
Конокрад натянул пончо, ушел и вернулся с красавцем конем.
– Проедемся на Уагропату!
Пампу убелил снег. Они поднялись по склону. Лагерь был почти не виден. Они спешились и отпустили лошадей попастись.
– Я вот что думаю, – начал седой от инея Гарабомбо.
– Что?
– Солдаты из Лимы на такой высоте не могут. Воздуху им не хватает. Без коня они никуда не годятся. Может, уведем у них.
– А если пристрелят? – тихо спросил де ла Роса.