Гарабомбо-невидимка
Шрифт:
По камням Гапарины, за надсмотрщиками Пакойяна, ехали отряды. Ремихио понял, что прошения ему не кончить, и заковылял к дороге.
– Стойте!
– Посторонись, вшивый! – крикнул ему кто-то.
– С каких это пор простой солдат тыкает главнокомандующему?
Он стоял у них на пути и высокомерно улыбался.
– Что это за козявка?
– Дурачок, господин лейтенант.
Ремихио нагнулся. Он взял камень. Он шагнул вперед.
– Убрать! – приказал лейтенант.
Солдат скосил его из автомата. Тут и подтвердилось, что вылечить его было невозможно: ему снесло череп, и вместо мозгов у него оказался кустик герани.
Глава тридцать
Город Серро-де-Паско со вчерашнего вечера находится фактически на осадном положении, ибо военная и политическая власть передана полковнику Луису Маррокину Куэто, временно исполняющему обязанности префекта.
Правительство направило в помощь префекту майора Гильермо Воденая, чтобы он в сотрудничестве с префектом сдерживал любые волнения, которые могли бы возникнуть на сегодняшний день.
Воденай командовал войсками, которые действовали во время событий в Ранкасе.
Тревожное ожидание царит в городе уже третий день, с тех пор как прибыли подкрепления от полиции Уануко, Уанкайо и Хаухи, особенно же оно усилилось сегодня, когда Движению в защиту общин запретили митинг.
Согласно полученным сведениям, полиция реквизировала в Янауанке лошадей и мулов. На вопрос «Экспресса» полковник Маррокин Куэто отвечал, что ничего об этом не знает.
Префект Мигель Корсо находится в столице. Хотя префектура Серро сообщила, что он уехал по состоянию здоровья, семья его, проживающая здесь, опровергла эту версию.
Фелипе Леркари, президент Ассоциации овцеводов, говорит, что ситуация обостряется со дня на день, так как общинники не уходят с занятых земель, а власти ничего не делают, чтобы их изгнать.
Глава тридцать пятая
О том, как в старину полагали, будто люди приходят обратно на пятый день после смерти. Об этом мы и напишем
В давние времена, когда человек умирал, тело его не трогали пять дней. За эти дни душа улетала, сказавши «сио!», словно маленькая мошка.
Тогда люди говорили: «Она ушла к Париакаке, нашему творцу и повелителю». Однако многие полагают, что в те времена Париакаки еще не было, и душа отправлялась наверх, в Яурильянчу. И до тех пор, когда появились Париакака и Каруинчо, души эти являлись в Яурильянче и в Уйчиканче.
Еще говорят, что тогда мертвые приходили обратно на пятый день. Их ждали яства и пития, которые готовили, чтобы почтить пришельца. «Вот я пришел», – говорил мертвый, когда возвращался. И он предавался радости с родителями и братьями. «Теперь я живу вечно, никогда не умру», – говорил он.
А 3 марта 1962-го…
– Нет уж, прости, карнавала мне не забыть, сколько я с кумушками повеселился! Мы начинаем карнавал с пятницы, тогда поздравляем всех своих кумушек, ну и пьем. Потом, в субботу, Скотину славим, готовим ее клеймить, солью кормим, чтобы перетерпела, когда прижгут железом; и опять пьем. В воскресенье дарим детишкам по два, по три сосунка; чтобы они целый год растили; и пьем. В понедельник уже клеймим и ходим друг к другу; и пьем. Во вторник самый карнавал, ряженые ходят, бычки;
– Дон Мелесьо, идут войска.
А самих трясет.
– Что тут поделаешь! Подождем, пока рассветет.
– Лучше я пойду скажу Гарабомбо, – говорит Травесаньо.
Пошли они в Парнапачай. Я думаю: «Да, не повезло! Так нас и накроют, пока спьяну спим». Еще не рассветало. Я натянул сапоги и приказал:
– Петронила, давай поскорее завтракать.
Она дала мне чашку отвара, миску маисовой каши. Тут стало светать. Я выпил отвар и все молчал. Сын мой Эстебан привел коня, гнедого, по кличке Куцый, у него хвоста не было. Я вышел, стал седлать, а конь печальный такой:
– Ах… – говорит.
Я его похлопал так ласково по спине, а он плачет и плачет.
– Ах, ах!..
– Что с тобой, Куцый?
– Ах и ах!..
Никак не успокоится. Слезы по морде бегут.
– Что с тобой, друг?
Он голову повесил и вздыхает.
– Полиция…
– Какая полиция?
– Такая…
Тут подходит жена.
– Мелесьо, видела я дурной сон. Не суйся ты ни во что!
– Какой сон-то?
– Что тут у нас повсюду жандармы. Целый амбар. В мешках, вместо маиса, маленькие такие… И в сундуке, и в горшках, всюду!
– Мало что во сне увидишь!
Я кончил седлать Куцего.
– Когда вернешься?
– Может, и не вернусь.
Поехал я в Курупату. Там очень много червей, называются куру, они заползают скотам в печенку, очень их мучают. Много там этих куру, потому и назвали: Курупата. Ехал я час. Эксальтасьона и Трухильо нет и нет. В Янаичо вижу, бежит Освальдо Гусман.
– Дядя Мелесьо, из Пакойяна уже все ушли.
– Где солдаты едут?
– С трех сторон: сверху, через Учумарку и через Чинче.
– А больше их нету?
– Есть.
– Поехали!
В Айгалканче встретили мы еще восемь человек верхами; значит, всего нас десять. Еще через пол-лиги видим: Ловатоны – Максимо и Эдильберто.
– Дон Макси, куда коровок гонишь?
– Как это куда? Ленты повязывать! Забыл, что ли? Карнавал!
– Слушай, Макси, говорят, солдаты наверху!
– Пошли!
И стало нас двенадцать. Повстречали мы пьяного Скотокрада, лицо в пыли, на шее ленты бумажные; стало тринадцать. Повыше встретили и братьев Больярдо, вот и шестнадцать. А сверху идет народу видимо-невидимо!
– Это кто такие?
– Штурмовой отряд.
Я слышать о них слышал, а не видал.
– Что будем делать, дядюшка?
– Защищать наши земли!
– Согласен, – смеется Скотокрад, – только с одним условием.
– Каким это?
– Не хочу обновки портить. А вдруг не убьют? Мертвым ничего не надо, а живым покрасоваться хочется!
И то верно! Сняли мы вязаные фуфайки, положили под седло. А солдаты эти идут и в свисток свистят. Ну, это я вам доложу, хоть помирай! Девятьсот свистков, и все разом! Прямо дрожь берет. Пройдут, остановятся, посвистят, опять пройдут, опять свистят. Мы ждем. Метров за триста я стал махать шляпой.
– Сеньоры солдаты, с чем пожаловали?
Они все свистят и рассыпаются цепью.
– Стойте! Зачем убивать? Все уладим по-хорошему.
Свистят, свистят и свистят. Офицер поднял обе руки, солдаты разделились на два крыла и пошли вперед.
– Поджигают!
Да, они поливали дома бензином и поджигали. Ветер дул, хижины так и занялись.
– А люди?
– Сгорят!
– Нет, выходят! Молят их на коленях!
– Стройся в три ряда! Кто верхом – вперед! Кто пеший – за нами!