Гарики из Иерусалима. Книга странствий

Губерман Игорь Миронович

* * *

Я там любил, я там сидел в тюрьме, по шатким и гнилым ходил мостам, и брюки были вечно в бахроме, и лучшие года остались там.

Евреев от убогих до великих

люблю не дрессированных, а диких

Был, как обморок, переезд, но душа отошла в тепле, и теперь я свой русский крест по еврейской несу земле.

* * *

Здесь

мое исконное пространство, здесь я гармоничен как нигде, здесь еврей, оставив чужестранство, мутит воду в собственной среде.

* * *

В отъезды кинувшись поспешно, евреи вдруг соображают, что обрусели так успешно, что их евреи раздражают.

* * *

За российский утерянный рай пьют евреи, устроив уют, и, забыв про набитый трамвай, о графинях и тройках поют.

* * *

Евреи, которые планов полны, становятся много богаче, умело торгуя то светом луны, то запахом легкой удачи.

* * *

Еврейский дух слезой просолен, душа хронически болит; еврей, который всем доволен, — покойник или инвалид.

* * *

Каждый день я толкусь у дверей, за которыми есть кабинет, где сидит симпатичный еврей и дает бесполезный совет.

* * *

Умельцы выходов и входов, настырны, въедливы и прытки, евреи есть у всех народов, а у еврейского — в избытке.

* * *

Чтоб несогласие сразить и несогласные закисли, еврей умеет возразить еще не высказанной мысли.

* * *

Да, Запад есть Запад, Восток есть Восток, у каждого собственный запах, и носом к Востоку еврей свой росток стыдливо увозит на Запад.

* * *

В мире много идей и затей, но вовек не случится в истории, чтоб мужчины рожали детей, а евреи друг с другом не спорили.

* * *

Смотрю на наше поколение и с восхищеньем узнаю еврея вечное стремление просрать историю свою.

* * *

В мире лишь еврею одному часто удается так пожить, чтоб не есть свинину самому и свинью другому подложить.

* * *

Не внемлет голосу погоды упрямый ген в упорном семени: терпя обиды и невзгоды, еврей блаженствует в рассеяньи.

* * *

Мир

наполнили толпы людей, перенесших дыханье чумы, инвалиды высоких идей, зараженные духом тюрьмы.

* * *

Живу я легко и беспечно, хотя уже склонен к мыслишкам, что все мы евреи, конечно, но некоторые — слишком.

* * *

За мудрость, растворенную в народе, за пластику житейских поворотов евреи платят матери-природе обилием кромешных идиотов.

* * *

Земля моих великих праотцов полна умов нешибкого пошиба, и я среди галдящих мудрецов молчу, как фаршированная рыба.

* * *

Душу наблюдениями грея, начал разбираться в нашем вкусе я: жанровая родина еврея — всюду, где торговля и дискуссия.

* * *

Слились две несовместных натуры под покровом израильской кровли: инвалиды российской культуры с партизанами русской торговли.

* * *

Я счастлив, что жив и неистов тяжелый моральный урод — мой пакостный, шустрый, корыстный, настырно живучий народ.

* * *

Еврей не каждый виноват, что он еврей на белом свете, но у него возможен брат, а за него еврей в ответе.

* * *

Евреев тянет все подвигать и улучшению подвергнуть, и надо вовремя их выгнать, чтоб неприятностей избегнуть.

* * *

Не терпит еврейская страстность елейного меда растления: еврею вредна безопасность, покой и любовь населения.

* * *

Как ни скрывался в чуждой вере, у всех народов и времен еврей заочно к высшей мере всегда бывал приговорен.

* * *

Особенный знак на себе мы несем, всевластной руки своеволие, поскольку евреи виновны во всем, а в чем не виновны — тем более.

* * *

Под пятой у любой системы — очень важно заметить это — возводили мы сами стены наших тесных и гиблых гетто.

* * *

Нельзя, когда в душе разброд, чтоб дух темнел и чах; не должен быть уныл народ, который жгли в печах.