Гарики из Иерусалима. Книга странствий

Губерман Игорь Миронович

* * *

Живя в душевном равновесии и непреклонном своеволии, меж эйфорией и депрессией держусь высокой меланхолии.

* * *

Не рос я ни Сократом, ни Спинозой, а рос я — огорчением родителей и сделался докучливой занозой в заду у моралистов и блюстителей.

* * *

Мне с самим собой любую встречу стало тяжело переносить: в

зеркале себя едва замечу — хочется автограф попросить.

* * *

Стал я слишком поздно понимать, как бы пригодилось мне умение жаловаться, плакать и стонать, радуя общественное мнение.

* * *

От метаний, блужданий, сумбурности дарит возраст покой постоянства, и на черепе холм авантюрности ужимается в шишку мещанства.

* * *

Ни мыслей нет, ни сил, ни денег. И ночь, и с куревом беда. А после смерти душу денет Господь неведомо куда.

* * *

Успех мой в этой жизни так умерен, что вряд ли она слишком удалась, но будущий мой жребий — я уверен — прекрасен, как мечта, что не сбылась.

В любви прекрасны и томление,

и апогей, и утомление

Природа тянет нас на ложе, судьба об этом же хлопочет, мужик без бабы жить не может, а баба — может, но не хочет.

* * *

Мы счастье в мире умножаем (а злу — позор и панихида), мы смерти дерзко возражаем, творя обряд продленья вида.

* * *

В любви на равных ум и сила, душевной требуют сноровки затеи пластики и пыла, любви блаженные уловки.

* * *

В политике — тайфун, торнадо, вьюга, метель и ожиданье рукопашной; смотреть, как раздевается подруга, на фоне этом радостно и страшно.

* * *

Есть женщины, познавшие с печалью, что проще уступить, чем отказаться, они к себе мужчин пускают в спальню из жалости и чтобы отвязаться.

* * *

Люблю, с друзьями стол деля, поймать тот миг, на миг очнувшись, когда окрестная земля собралась плыть, слегка качнувшись.

* * *

Он даму держал на коленях, и тяжко дышалось ему, есть женщины в русских селеньях — не по плечу одному.

* * *

Едва смежает сон твои ресницы — ты мечешься, волнуешься, кипишь, а что тебе на самом деле снится, я

знаю, ибо знаю, с кем ты спишь.

* * *

Мы пружины не знаем свои, мы не ведаем, чем дорожить, а минуты вчерашней любви помогают нам день пережить.

* * *

И дух, и плоть у дам играют, когда, посплетничать зайдя, они подруг перебирают, гавно сиропом разводя.

* * *

Я не люблю провинциалок — жеманных жестов, постных лиц; от вялых страхов сух и жалок любовный их Аустерлиц.

* * *

Встречаясь с дамой тет-а-тет, теряешь к даме пиетет.

* * *

Мы заняты делом отличным, нас тешит и греет оно, и ангел на доме публичном завистливо смотрит в окно.

* * *

Мужик тугим узлом совьется, но если пламя в нем клокочет, всегда от женщины добьется того, что женщина захочет.

* * *

Блажен, кому достался мудрый разум, такому все легко и задарма, а нам осталась радость, что ни разу не мучались от горя от ума.

* * *

В силу разных невнятных причин, вопреки и хуле, и насмешке очень женщины любят мужчин, равнодушных к успеху и спешке.

* * *

Люблю величавых застольных мужей — они, как солдаты в бою, и в сабельном блеске столовых ножей вершат непреклонность свою.

* * *

С каждым годом жить мне интересней, прочно мой фундамент в почву врыт, каждый день я радуюсь, как песне, оклику, что стол уже накрыт.

* * *

Под пение прельстительных романсов красотки улыбаются спесиво; у женщины красивой больше шансов на счастье быть обманутой красиво.

* * *

Чисто элегическое духа опущение мы в конце недели рюмкой лечим, истинно трагическое мироощущение требует бутылки каждый вечер.

* * *

Чтобы сделались щеки румяней и видней очертания глаз, наши женщины, как мусульмане, совершают вечерний намаз.

* * *

На закате в суете скоротечной искра света вдруг нечаянно брызни — возникает в нас от женщины встречной ощущение непрожитой жизни.