Гарри Поттер и Орден Феникса (Анна Соколова)
Шрифт:
Гарри сосредоточился на одну-две секунды, но мысль о Снейпе в довершение всех воспоминаний об Амбридж, настолько усугубила его жгучую обиду, что вместо освобождения разума, Гарри до краев затопила ненависть к этим двоим. Постепенно храп Рона стих и перешел в глубокое ровное дыхание. Гарри, чтобы заснуть, понадобилось гораздо больше времени: тело устало, но голова успокоилась еще нескоро.
Приснилось, что Невилл и профессор Спраут вальсируют в Покоях на Потребу, а профессор Макгонаголл подыгрывает им на волынке. Гарри с удовольствием немного посмотрел на них, а потом решил пойти поискать
Но когда вышел из зала, то очутился не перед гобеленом Балбеса Барнабаса, а у горящего факела, закрепленного в каменной кладке. Гарри медленно повернул голову влево. Там, в дальнем конце коридора без окон чернела гладкая дверь.
С нарастающим возбуждением Гарри пошел к двери. Очень странное чувство не покидало его — на сей раз ему, наконец, повезет и дверь удастся открыть… Вот он уже в нескольких шагах от двери и с замиранием сердца видит, что по правому краю пробивается полоска тусклого голубого света… дверь приоткрыта… он протягивает руку, чтобы распахнуть ее настежь и…
Рон по-настоящему громко и раскатисто всхрапнул, и Гарри резко проснулся с протянутой вперед рукой, в темноте, — открывая дверь, находящуюся в сотнях миль отсюда. Со смешанным чувством разочарования и вины он опустил руку. Он понимал, что эту дверь видеть нельзя, не положено, но так измучился от любопытства: «что же там, за ней?» что не мог сдержать досаду на Рона… если бы тот захрапел всего минутой позже…
Утром понедельника они вошли в Главный зал на завтрак одновременно с появлением почтовых сов. Не одна Гермиона, сгорая от нетерпения, ждала «Ежедневный Пророк», почти все жаждали свежих подробностей о беглых Искушённых Смертью, которых, несмотря на многочисленные донесения очевидцев, так и не удалось поймать. Гермиона сунула почтовой сове один кнют и поспешно развернула газету, а Гарри тем временем налил себе апельсиновый сок: за весь год ему пришло только одно письмо, — и когда перед ним шумно приземлилась первая сова, он не сомневался, что она ошиблась адресом.
— Ты к кому? — удивился он, апатично отодвинул апельсиновый сок подальше от ее клюва и подался вперед рассмотреть имя и адрес получателя.
Нахмурившись, Гарри протянул руку за письмом, но не успел взять, как рядом спланировали еще три, четыре, пять сов и всеми правдами и неправдами, топча масло и опрокидывая соль, принялись сражаться за то, чтобы первой вручить ему свое письмо.
— Это что за дела? — поразился Рон, а весь гриффиндорский стол любопытно вытянул шеи, и тут на первых сов приземлилось еще семь штук, визжа, ухая и хлопая крыльями.
— Гарри! — захлебнулась Гермиона, запустила руки в кучу перьев и вытащила ушастую сову с длинным запечатанным рулончиком. — По-моему я знаю, что тут… открывай сначала это!
Гарри сорвал коричневую обертку. Наружу выкатился туго свернутый экземпляр мартовского выпуска «Экивокера». Гарри развернул журнал и обнаружил, что с обложки ему
— Нравится? — поинтересовалась Луна, которая уже прибилась к гриффиндорскому столу и втискивалась на скамью между Фредом и Роном. — Журнал вчера вышел, я попросила папу прислать тебе лишний экземпляр. А эти все, я так думаю, — она ткнула в сгрудившихся сов, которые по-прежнему мельтешили на столе перед Гарри, — с письмами от читателей.
— Я так и поняла, — с охотничьим азартом кивнула Гермиона. — Гарри, ты не против, если мы?..
— Берите на здоровье, — в легком ступоре предложил Гарри.
Рон и Гермиона в четыре руки принялись разрывать конверты.
— Вот это от типа, который решил, что у тебя не все дома, — глядя в письмо, прокомментировал Рон. — Ага, ясно…
— Эта дама советует тебе пройти полный курс заклинаний Шокотерапии в святом Мунго, — с разочарованным видом объявила Гермиона и слегка приуныла.
— А тут вроде неплохо, — раздумчиво начал Гарри, просматривая длинное письмо от ведьмы из Пейсли. — Ого, она пишет, что верит мне!
— Здесь один сомневается, — Фред с энтузиазмом включился в распечатывание писем, — пишет, что на психа ты не похож, но и верить, что Сам-Знаешь-Кто вернулся, ему не хочется, поэтому не знает, что и подумать. Ну надо же, сколько пергамента извел…
— Гарри, вот еще один, которого ты убедил! — возбужденно воскликнула Гермиона. — «Прочтя Вашу версию, я поневоле заключаю, что «Ежедневный Пророк» очень несправедливо с Вами обошелся… как ни прискорбно мне сознавать, что Тот, Кого Нельзя Называть, вернулся, но я вынужден признать, что Вы говорите правду…» Как здорово!
— Еще один считает, что ты врешь, — Рон бросил через плечо скомканное письмо. — …А тут одна пишет, что ты ее переубедил, и теперь она считает тебя настоящим героем… даже фотографию свою вложила… ого!
— Что здесь происходит? — раздался фальшиво-добренький, девчачий голос.
Гарри с целой охапкой конвертов в руках поднял голову. За Фредом и Луной стояла профессор Амбридж, ее выпученные жабьи глазки шарили по мешанине сов и писем на столе перед Гарри. За ее спиной Гарри заметил толпу учеников с жадными глазами.
— Мистер Поттер, откуда у вас столько писем? — медленно осведомилась Амбридж.
— Это что, уже преступление? — громко поинтересовался Фред. — Письма получать запрещено?
— Осторожнее, мистер Уизли, иначе мне придется назначить вам взыскание, — заверила Амбридж. — Итак, мистер Поттер?
Гарри замешкался, но каким образом удастся сохранить все в тайне — в голову ему не приходило: само собой, рано или поздно, экземпляр «Экивокера» попадется Амбридж.
— Мне пишут, потому что я давал интервью, — решился Гарри. — О том, что произошло со мной в июне прошлого года.