Гарри Поттер и Орден Феникса (Анна Соколова)
Шрифт:
Перед креслом, в островке света, отбрасываемого свечами на пол, на коленях стоит мужчина в черной мантии.
— Должно быть, у меня скверные информаторы, — произносит Гарри надменно, ледяным, прерывающимся от ярости голосом.
— Повелитель, пощадите меня, умоляю, — хрипит стоящий на коленях мужчина.
В свете свечей поблескивает его макушка. Кажется, он дрожит.
— Я не виню тебя, Роквуд, — холодно и жестоко отвечает Гарри.
Он отпускает спинку кресла, обходит его и приближается к скорчившемуся на полу мужчине, из темноты глядя на него сверху вниз, с высоты выше своего привычного
— Роквуд, ты можешь поручиться за то, что говоришь? — спрашивает Гарри.
— Да, мой Лорд, да… я же работал в Департаменте после… после всего…
— Эйвери говорил мне, что у Боуда была возможность вынести это оттуда.
— Повелитель, Боуд ни за что не смог бы взять это… Боуд понимал, что не сможет… наверняка, поэтому он так отчаянно сопротивлялся проклятию «Империус» от Малфоя…
— Встань, Роквуд, — чуть слышно велит Гарри.
Коленопреклоненный мужчина так спешит выполнить приказ, что едва не падает. Лицо у него рябое, в свете свечей рельефно выделяются оспины. Он остается в полусогнутом положении, словно в легком поклоне, и снизу вверх затравленно посматривает Гарри в лицо.
— Ты правильно сделал, что все мне рассказал, — говорит Гарри. — Ну что ж… кажется, я впустую потратил многие месяцы… но все равно… теперь начнем сначала. Прими признательность Лорда Волдеморта, Роквуд…
— Мой Лорд… да, мой Лорд, — полузадушенно, срывающимся от облегчения голосом благодарит Роквуд.
— Мне понадобится твоя помощь. Мне понадобится любая информация, которую ты сможешь представить.
— Конечно, мой Лорд, конечно… все, что угодно…
— Прекрасно… можешь идти. Пришли мне Эйвери.
Роквуд поспешно пятится, кланяется и исчезает за дверью.
Оставшись один в полутемной комнате, Гарри поворачивается к стене. Там, в тени висит надтреснутое, старинное зеркало. Гарри идет к нему. Его отражение растет и становится все четче и четче… лицо белее черепа… красные глаза с вытянутыми вертикальными зрачками…
— НЕЕЕЕЕЕЕЕТ!
— Что?! — раздался вопль поблизости.
Гарри отчаянно заметался, запутался в пологе кровати и свалился на пол. Несколько секунд он не мог понять, где находится, его не оставляло ощущение, что вот-вот перед ним вновь замаячит бледное, похожее на череп лицо, потом совсем рядом прозвучал голос Рона:
— Да прекрати брыкаться как псих, а то я не могу тебя отсюда вытащить!
Рон рванул полог в сторону и в лунном свете предстал перед лежащим навзничь Гарри. Шрам у Гарри полыхал от боли. Судя по всему, Рон как раз собирался спать — мантию он уже наполовину снял.
— Опять на кого-то напали? — Рон резко дернул Гарри вверх. — На папу? Та змея?
— Нет… все нормально… — выдавил Гарри, лоб у него жгло огнем. — Ну… с Эйвери не нормально… у него проблемы… он дезинформировал его… И Волдеморт в бешенстве…
Гарри застонал, потер шрам и, дрожа, опустился на кровать.
— Но Роквуд будет ему помогать… и он опять выйдет на след…
— Ты о чем говоришь-то? — с испуганным видом спросил Рон. — Что все это значит… ты сейчас видел Сам-Знаешь-Кого?
— Я был Сам-Знаешь-Кем, — опомнился Гарри и вытянул перед собой руки,
— Чего сделать?
— Что-то взять… он сказал, что Боуд понимал, что не сможет это сделать… на Боуда проклятие «Империус» наложили… вроде он сказал, что это отец Малфоя сделал.
— Боуда заколдовали, чтобы что-то взять? — переспросил Рон. — Но… Гарри, значит речь идет об…
— Оружии, — закончил за него Гарри. — Я понимаю.
Дверь спальни открылась, зашли Дин и Шеймас. Гарри залез на кровать с ногами. Не хотелось давать понять, что с ним не все в порядке, потому что Шеймас только-только перестал считать его психом.
— Ты сказал, — зашептал Рон, нагнувшись поближе к Гарри и делая вид, что тянется за кувшином с водой на прикроватном столике, — что ты был Сам-Знаешь-Кем?
— Да, — тихо подтвердил Гарри.
Рон сделал чрезмерно большой глоток, Гарри увидел, как по его подбородку потекла вода и закапала на грудь.
— Гарри, — продолжил Рон, когда Дин и Шеймас, переодеваясь и болтая, подняли шум, — тебе нужно рассказать об этом…
— Я не буду никому говорить, — отрезал Гарри. — Если бы я владел Окклюменцией, то ничего такого не увидел бы. Я, по идее, должен научиться таких вещей не допускать. Им этого хочется.
Под «ними» он подразумевал Дамблдора. Гарри улегся, повернулся на бок, к Рону спиной, и спустя некоторое время услышал, как заскрипели пружины матраца — Рон уже отошел и тоже лег. Шрам начал гореть, и, чтобы не застонать, Гарри вцепился зубами в подушку. Он чувствовал, что где-то сейчас подвергают экзекуции Эйвери.
На следующее утро Гарри и Рон дождались перемены, чтобы рассказать обо всем произошедшем Гермионе, — хотелось знать наверняка, что никто не сможет их подслушать. Стоя в продуваемом всеми ветрами холодном внутреннем дворике, в своем обычном закутке, Гарри во всех подробностях поведал Гермионе все, что мог вспомнить. Когда он закончил, Гермиона долго не произносила ни слова и с какой-то мучительной озабоченностью следила за безголовыми Фредом и Джорджем, которые на противоположной стороне двора торговали из-под полы своими магическими шляпами.
— Поэтому его и убили, — наконец пробормотала она и отвела взгляд от близнецов. — Когда Боуд попытался украсть это оружие, с ним произошло что-то не то. Наверное, на оружие наложены какие-то защитные заклинания, чтобы не дать людям к нему прикоснуться. Вот поэтому он и попал в клинику святого Мунго, у него что-то с головой стряслось, и дар речи пропал. Помните, что про него говорила целительница? Что он поправляется. А они ведь не могли рисковать и дать ему поправиться, так? Вполне вероятно, что шок от прикосновения к оружию снял проклятие «Империус». Если бы он заговорил, смог бы объяснить, что с ним произошло, так? И все узнали бы, что его посылали украсть оружие. Само собой, Малфою ничего не стоило наложить на него проклятие. Даже из Министерства выходить не надо…