Газлайтер. Том 22
Шрифт:
— И с остальными будет то же самое, — добавляю твёрдо. — Я точно не ошибусь.
В его глазах мелькает не только уважение, но и любопытство, подкреплённое лёгким трепетом.
— Надеюсь, когда-нибудь вы всё же расскажете мне свой секрет, Данила Степанович, — говорит он с лёгкой улыбкой, в голосе звучит осторожная просьба.
Я тоже улыбаюсь, но с намеком на загадочность, не знаю уж, как оно в итоге вышло.
— Не исключено, Юрий Борисович. Чем дольше люди верно служат моему роду, тем больше полезной информации им открывается.
Эти
И это замечательно. Очень замечательно. Ведь Юрий Борисович — Целитель с внушительным опытом, прошедший обучение в Московской академии. Его переход к нашему роду был организован по рекомендации самого князя Морозова, и такой кадр — настоящая находка. Люди с его знаниями и навыками на вес золота.
Теперь я вижу, как его желание узнать больше выросло в несколько раз. Это не просто любопытство — это тяга к знаниям, к развитию. А раз так, удержать его на службе нашего рода долгие годы — задача, которая при должном подходе становится не просто выполнимой, а почти гарантированной.
Я же не позволяю себе выдать ничего лишнего. Пусть это желание узнать больше только сильнее подстегнёт его интерес. Возможно, в будущем я найду способ не просто удерживать его любопытство, но и направить его на улучшение работы Целителей. А для этого, безусловно, стоит самому обзавестись подходящим легионером — чтобы понять их труд изнутри, прочувствовать всё на собственной шкуре. Эх, где бы его взять…
— Кстати, а что с Ноздревой? — спрашиваю я, вспомнив эту дотошную, но крайне настойчивую личность. Любопытно, насколько оправдались её громкие заявления.
Юрий Борисович отвечает с заметным одобрением, даже чуть теплее, чем обычно:
— Маргарита Егоровна делает превосходные зелья, Данила Степанович. Мы активно используем их для подпитки детей. Её работа оказалась крайне полезной, несмотря на её сложный, скажем так, характер.
Я киваю, признавая вклад инспектора Академии:
— Ну и хорошо, что пригодилась.
Юрий Борисович слегка улыбается, но в его голосе звучит едва уловимый намёк:
— Она не просто пригодилась, Данила Степанович. Очень активная, постоянно проявляет инициативу и стремится помочь. Учтите это, пожалуйста.
Я сохраняю невозмутимость, слегка склонив голову в знак согласия:
— Учту, Юрий Борисович. Обязательно учту.
Но про себя мысленно добавляю: «Учту её активность так же, как её склонность к самодеятельности.» Ноздрева, конечно, может быть полезной. Но её энтузиазм слишком часто превращается в неконтролируемую инициативу. А чрезмерная самодеятельность от человека, не связанного с моим родом, — это уже потенциальный риск.
— Что ж, господа, поеду-ка в больницу, взгляну на всё своими глазами, — оборачиваюсь к Студню.
Он кивает,
— Хорошо, шеф, — говорит он, чуть приглушённым голосом. — Мы пока закончим с осмотром и ремонтом автобусов. Один уже полностью заправили, так что он готов. А сейчас монтажники думают, как привести в порядок тот поломанный, чтобы он выдержал ещё хотя бы один заезд по Южному полюсу.
— Отлично, — киваю и хлопаю его по плечу. Заодно передаю немного энергии — вижу, как его усталое лицо тут же светлеет, а уголки губ приподнимаются в благодарной улыбке.
— Спасибо, шеф, — пробормотал он чуть оживлённо. И только Юрий Борисович не понял, за что гвардеец благодарит, ну да Целителю и рано пока понимать такое.
— Мне ещё надо переговорить с Её Высочеством Чиликой, — добавляю, задумчиво переводя взгляд в сторону. — Всё-таки это её автобусы. Конечно, она их любезно одолжила, но я надеюсь, что позволит нам использовать их подольше.
Студень усмехается, уже чуть увереннее:
— Думаю, здесь проблем не будет, шеф. Видел бы ты, как Ее Высочество носится с детишками в больнице.
Я хмыкаю, удивленный, и направляюсь к выходу. Ну что ж, значит, скоро узнаем, насколько мне удастся убедить принцессу.
Портальное перемещение через легионера, конечно, быстрее и удобнее, но здесь слишком много людей. Родовая тайна должна оставаться тайной.
Я сажусь в машину и откидываюсь на спинку сиденья, чувствуя, как напряжение дня немного отпускает. Водитель заводит двигатель, и автомобиль мягко трогается с места.
Когда мы прибываем в больницу, я быстро поднимаюсь на этаж, который охраняют мои гвардейцы. Здесь никого посторонних не пускают — этаж полностью отведён для детей с Полюса, и за их состоянием следит родовой медицинский персонал. Атмосфера тихая, но напряжённая. Каждый чётко знает свою задачу и выполняет её без лишних слов.
Проходя мимо постов, я киваю охране в знак благодарности. В этот момент на мобильном раздаётся звонок — инспектор от Академии. Его голос звучит радостно, слишком радостно для человека, который собирается обсуждать завершение инспекции.
Я тяжело вздыхаю, прикрывая глаза рукой. Как будто мне мало забот. Скоро ещё и стажёры приедут, а это значит — новые хлопоты. Лишь бы среди них не оказалось второй Ноздревой. Мои перепончатые пальцы! Кажется, что настоящий ад — это вовсе не Астрал, а административные процедуры.
— Поднимайтесь на третий этаж, сударь, — говорю ему ровным тоном. Заодно велю ближайшему гвардейцу на еще одном посту пропустить инспектора, чтобы не терять время на пустые препирательства.
И в этот момент сталкиваюсь в коридоре с Ноздревой. Она буквально выбегает из одного из кабинетов. Волосы растрёпаны, запах травяных настоек витает вокруг неё, словно ореол.