Газлайтер. Том 26

Володин Григорий Григорьевич

«Бей!» — бросаю я по мыслеречи, конечно же, не Демону.

Сзади рушится стена — камни разлетаются в стороны, как гравий под танковой гусеницей. И в пролом, как снежный шторм, влетает Ледзор. Огромный, как белый медведь, он валит Паскевича с ног, ломает тому кости, как сухие ветки, и щелкает на правом запястье наручник с портальным камнем.

Я подскакиваю, хватаю Ледзора за руку, концентрируюсь:

«Лена, переносите нас!» — короткий мысленный посыл в сторону далёкой операционной группы.

«Портакл уже делает, Даня!» — отклик жены.

Камень

в наручнике вспыхивает, и нас — троих: меня, Ледзора и корчащегося Паскевича — вышвыривает из портала.

Мы валимся в сугроб, снег бьёт в лицо, и, не удержав равновесия, скатываемся вниз по склону — прямо на поляну, где уже стоят Ангел и Масаса спиной к нам. Они не заметили нашу телепортацию. Ну и отлично. Пусть думают, что мы просто примчались по склону и эффектно заехали в кадр.

— Уважаемые! — громко окликаю.

Они оборачиваются — синхронно, как по команде. Я выпрямляюсь, перехватываю ещё полуживого Паскевича за шиворот и швыряю его к ним, как мешок с тухлой картошкой.

— Теперь он ваша проблема.

Ангел приподнимает брови, слегка изумлён:

— Это… Тёмный Попутчик?

— Вы же его хотели? Получайте. На здоровье, — бросаю с лёгкой усмешкой, уже разворачиваясь. — Ледзор, уходим. Сейчас тут начнётся весело.

— Подожди, конунг! — окликает Масаса. Голос острый, как кнут. — Куда ты, конунг?!

— У него бешеная регенерация, леди! — бросаю на ходу, отскакивая в сторону. — Уже проверял. Не раз. Так что лучше сейчас все своё внимание — ему, а не мне!

И прямо как по заказу, Паскевич, уже восстановившийся, с усилием поднимается. Лицо перекошено от боли, но глаза — холодные, ясные, полные ярости. Он встаёт, пошатываясь, и хрипит, глядя прямо на новых противников:

— Организаторы…

Мы с Ледзором не задерживаемся. Мчимся прочь, снег летит в лицо, дыхание парит густыми клубами. За спиной начинают греметь первые взрывы. Битва началась.

— Грёбаный конунг! — раздаётся позади гневный вопль Ангела.

Чего он так злится? Хотел Попутчика — вот и получил. Я даже услужливо доставил его лично. С минимальной упаковкой.

Мы с Ледзором сворачиваем за пригорок. Снег хрустит под ногами, плотный, обветренный, выше колена. Мороз высоко держится, воздух сухой и колючий, но мне всё равно — кровь в жилах кипит после недавней драки.

Здесь, чуть ниже, на заснеженном склоне, удобно наблюдать, как в метрах пятидесяти сходятся трое: Ангел с Масасй и Паскевич.

Ангел светится точно живой прожектор. Он взлетает ввысь и обрушивает световые копья с небес. Снаряды прожигают снежный наст до земли.

Масаса сыплет, наоборот, мраком. Но это не просто тьма — это целые стаи теней, шепчущих крыльями, когтями. Её атака похожа на мой Голод Тьмы, но в разы мощнее. Это не удивительно. Всё же я, в отличие от этой негритянки, не Высший Грандмастер Тьмы. Пока.

А между ними — Паскевич. Обросший рогами, утыканный шипами, весь в пене. Он пытается отбиваться: выпускает

пси-клинки, материализует точечные взрывы, но главное, что держит его на ногах — чудовищная регенерация. Каждую секунду его тело восстанавливается, будто отмотка пленки в обратную сторону.

Кстати, хорошо, что я заранее прочесал окрестности и упрятал всех мёртвых пингвинов и местную фауну, что лежала под снегом. А то Попутчик наверняка не постеснялся бы поднять себе армию мёртвых друзей. Но я же не просто так выбрал именно эту поляну — тут всё просчитано.

Рядом стоит Ледзор, с нахмуренными кустистыми бровями. Он поигрывает топоромявно чешутся руки, хочет врезаться в гущу боя. Но давайте будем честны — сейчас на поле Высшая лига. Там морхалу с топором делать нечего, только под ногами мешаться.

Терпит пару секунд. Потом, конечно, не выдерживает:

— Может, поможем им, граф?

— Поможем, — отвечаю, не отрывая взгляда от боевой какофонии. — Как только разберёмся с незваными гостями.

Я поворачиваюсь. За спиной — другая поляна. Спокойная, заснеженная, будто нетронутая. На первый взгляд — абсолютно пустая.

Но телепата такими штуками не обманешь. Пятнадцать Воинов лежат в снегу, затаившись. Камуфляж белый, шлемы белые, маски — сливаются с пейзажем почти идеально.

— Похоже, князь Степан Паскевич прислал к нам переговорщиков, — говорю весело, громко, так, чтобы мои слова услышали не Ледзор, а те, кто лежит в сугробах и делает вид, что их тут нет.

Честно, не понимаю, на что они рассчитывали. На то, что я не сканирую фоном пространство? Ну, может, не каждый телепат это умеет, соглашусь. Но, ребята, вы же следите за Грандмастером. Хоть бы почитали методичку.

Одиннадцатипалый вглядывается в сугробы и понимающе кивает. Если морхал решил смотреть в снег — обмануть его уже не получится.

— Ну что, убрать их, граф? — его голос спокоен, но глаза уже в бою.

Я не спешу. Бросаю в их головы прямой мысленный вопрос:

«Чего припёрлись?!»

Оклик должен был прозвучать у них в сознании, как крик через громкоговоритель, направленный прямо в уши. Думаю, зазвенело у них в головах прилично. Один из гвардейцев не выдерживает давления — дёргается, совершает ошибку, вскакивает, и типа «выдаёт» всю засаду, хотя для нас с Ледзором это не секрет. Остальным уже нет смысла притворяться — начинают подниматься один за другим. Стряхивают с плеч и шлемов снег, встают, расправляют спины.

Стихийные доспехи начинают формироваться поверх белых курток: кто-то покрывается языками огня, кто-то — коркой льда. Видно, что не новички. Держатся уверенно, без паники.

Понятно, что они шли по моему следу. Видимо, наткнулись на Ангела и Масасу, поняли, что рядом начинается что-то серьёзное — и легли в снег, решили подождать. Думали — поймают момент. Ждали, когда я появлюсь.

Что ж…

Вот я и появился.

На этот раз без лишней паузы бросаю второй ментальный вопрос, куда резче первого: