Газлайтер. Том 26

Володин Григорий Григорьевич

Обычно эти тварюшки не поддаются телепатии. Но если потратить время, как это сделал я — выстроить ментальную связку, заложить поведенческую матрицу, выдрессировать — получаются почти домашние зверушки.

И вот теперь они прыгнули косяком прямо на головы гвардейцев.

Сотня клейких тел мягко шлёпается на лица и шеи. Щупальца тут же впиваются. Магические ядра глубососок начинают гудеть, высасывая у командиров энергию, истощая их как физически, так и ментально. Всё происходит быстро. Без предупреждения. Без права на сопротивление.

Они

даже доспехи надеть не успевают. Каналы в источники запечатаны. Медузы блокируют их, будто завинчивают краны силы.

Командиры Паскевича с хрипами падают на пол, корчатся, пытаясь сорвать с себя медуз. Тела гвардейцев дрожат, потом затихают. Лежат вразвалку, как брошенные куклы. Тандорин сбоку выдыхает:

— Охренеть…

Я, не оборачиваясь, киваю:

— Решил их просто обездвижить, чем устраивать ненужный махач. Согласны, Эраст Петрович?

— Пожалуй, Данила Степанович, — бросает экспедитор.

За ледяной стеной Настя хлопает глазами. Она знала, что атака возможна, но, разумеется, не успела бы среагировать — именно для этого здесь и был Мерзлотник.

Отдаю мысленную команду — и из соседней комнатки выходит четвёрка гвардейцев в резиновых перчатках, с чёрными контейнерами в руках. Один за другим начинают снимать глубососок с тел.

Медузам я уже велел отпустить цели. Тварюшки покорно отлепляются, скользят, соскальзывают с гвардейцев и спокойно исчезают в ящиках — без капли сопротивления.

Командиры освобождаются от липкого плена, но всё равно лежат без сознания. Сил у них не осталось.

— Настя, а всё-таки дай чайник, — произношу, бросив взгляд на командиров в отрубе.

И это я ещё их пожалел. Если бы отдал медузам команду бить не на истощение, а насмерть — сейчас здесь лежали бы три безжизненных тела с обнулёнными источниками.

Кстати, теперь, когда они полностью обездвижены и беззащитны, я вполне могу залезть в их головы и вычистить всё лишнее. В том числе и те ментальные закладки, что привели к атаке на Настю.

Жена была предупреждена, конечно. Но даже я не ожидал, с какой точностью сработает триггер. Стоило ей сделать шаг к чайнику, чуть повернуть спину — и они среагировали моментально. Словно по нажатию кнопки. Ни сомнений, ни колебаний. Просто — механика. Паскевич, надо признать, знает толк в программировании людей.

— Эраст Петрович, будете чай? — спрашиваю, когда Настя ставит чайник на стол.

— Эм, что? Чай? Нет, пожалуй, — Тандорин поднимается с места, слегка раскачиваясь от перенапряжения, и бурчит: — Данила Степанович, почему они напали? Охренели совсем?

Я пожимаю плечами:

— Потому что они марионетки княжича Паскевича. Он взломал им мозги.

— То есть вы знали? — удивляется экспедитор. — Знали, что они нападут на вашу жену?

Я киваю, не скрывая:

— Я этого ожидал. Паскевич уже пытался ударить по моим жёнам и невесте — подло, исподтишка. Было логично предположить, что он повторит тот же трюк. Судя по всему, он запрограммировал своих гвардейцев на боевую активацию при определённом условии:

как только Настя окажется перед ними незащищённой, без доспеха и не ожидающей атаки — они действуют. И всё сработало. Стоило ей лишь повернуться спиной и показать уязвимость.

Тандорин переводит взгляд с меня на тела, раскиданные по полу:

— Мда, что ж, вы хитро сработали. И что с ними теперь делать?

— Дайте их мне, — говорю я спокойно. — Я вычищу всё, что оставил Демон, до последней закладки. И командиры будут слушаться меня, пока мы здесь, в Южной Обители.

Экспедитор качает головой:

— Нет, Данила Степанович. Это всё же гвардейцы рода Паскевича. У них может быть информация, принадлежащая княжескому роду, и она не должна попасть в ваши руки или чьи-либо ещё. Я сам займусь их обработкой. Я ведь тоже телепат, — добавляет чуть тише. — Конечно, сперва потребуется разрешение Владислава Владимировича…

Я равнодушно пожимаю плечами, не настаивая:

— Как угодно, Эраст Петрович. Я не охочусь за секретами Паскевича. Мне нужна армия. Кто поведёт пехоту на зачистку — неважно. Главное, чтобы они подчинялись мне.

Пусть даже не я лично займусь чисткой — это не принципиально. Важно одно: в их головах не должно остаться ни клочка приказов Паскевича. Ни одной закладки Демона.

Мои гвардейцы уже собрали всех глубососок и ушли.

Тандорин, как и положено чиновнику с широкими полномочиями, быстро берёт себя в руки. На валяющихся командиров больше не смотрит, и даже, в итоге, всё-таки соглашается на чай. Вызывает помощников — и вскоре в сруб заходят двое из Охранки. Оба — физики. Спокойно, без лишних слов, уносят лежачих гвардейцев.

Через несколько минут и сам Тандорин откланивается, поблагодарив Настю за чай.

Когда я наконец выдыхаю и позволяю себе расслабиться, замечаю: в срубе остались только мы с Настей.

Тишина. Лёгкий запах мяты— остаточный след глубососок. Уголёк от свечи потрескивает на столе.

— Всё нормально? — спрашиваю, беря руку жены.

Настя не отвечает сразу. Вместо этого садится ко мне на колени, обвивает меня руками за шею, утыкается лбом в подбородок.

— Да, Даня… просто немного обидно, — признаётся она. — Я даже не успела почувствовать, что атака начнётся. Всё произошло так быстро.

Я мягко провожу рукой по её спине.

— Ты и не должна была чувствовать, — улыбаюсь. — Для этого тут был я. Но, по правде говоря, твой организм вполне бы выдержал эти удары. У тебя хватило бы сил обернуться в волчицу и задать этим слабакам жару.

— Правда? — приподнимает брови.

— Конечно, — хмыкаю.

— Спасибо, Даня! — смеётся она и целует меня — счастливая от того, что еще в форме и спокойно пережила бы атаку, а, возможно, и разорвала бы налётчиков на ленточки.

Она остаётся в моих объятиях — ещё пару минут, а потом, понятливо что у меня есть деала мягко встаёт, приводя в порядок одежду и уходит по своим делам. А я тем временем вызываю Гумалина через артефакт связи.