Геммы. Орден Сияющих
Шрифт:
Тут между ним и големом возникла Диана. Она, в отличие от брата, была полностью одета, и теперь двусмысленность ситуации только сильнее бросалась в глаза.
– Стой! – выставила сестра ладонь. – Он дурак, но дай ему объясниться.
– Я не дурак!
– Считаю до десяти. – Дуся уперла кулаки в бока. – Раз, два…
– Да я на кухню шел, а тут Гоген, – зачастил Илай. – Он привел меня сюда, а здесь Катерина Андреевна… без чувств.
– И ты разом лапищи потянул?
– Нет же!
Диана снова заступила разгневанной служанке дорогу.
– Тихо, тихо. Лучше я сама.
–
– Илай, – обернулась сестра. – Что говорила или делала Рина, прежде чем упасть?
Он перехватил Катерину поудобнее, помогая себе коленом.
– Ну, она сначала ходила сомнамбулой, твердила про свет. Потом у нее глаза загорелись.
– Так и думала, – качнула головой Диана и опустила плечи. Только теперь стало понятно, как напряжена она была до этого. – В замке хранится ее сингон. И Рина его чувствует.
Они с Илаем встретились взглядами. Слова были больше не нужны. Зато ситуация сильно осложнилась.
– Эй! – окликнула их Дуся. – А мне растолковать?
То, что Советник не узнал заранее о воздействии сингонов на их обладателей, Илай искренне считал своей ошибкой. Катерине пришлось переместиться в ранее пустовавший дом кузнеца, что лепился к крепостной стене изнутри, а на ночь запирать дверь, чтобы не колобродить по замку.
Когда вопрос изоляции был решен, стали держать совет. Феофан Платонович признался: он догадывался, что сын спрятал нечто в недрах родового гнезда, но никому не сказал, где именно, чтобы уберечь отца от интереса со стороны инквизиторов. Дуся, в свою очередь, спокойно пояснила, что точного места хранения не знает никто, кроме нее, потому что покопаться в ее памяти смог бы только ваятель, который высек ее из камня и наделил разумом, а его кости истлели более двух столетий назад. Ничто не могло заставить ее признаться, и никто из присутствующих не стал спрашивать.
После долгих прений решились писать к Советнику – Катерине нельзя было оставаться в Букаве. Гоген, снаряженный свернутым в трубочку письмом, отправился в дальний путь, и теперь им оставалось только ждать.
Чтобы Катерина не заскучала в очередной темнице, Илай и Диана проводили время с ней. Рина улыбалась через силу и очень старалась поддерживать беседу, но во время очередного чаепития застыла, провалившись в свои видения, выронила заварник и ошпарила колени. Очнувшись, она спокойно попросила не мучить себя и дождаться отъезда. После чего выпроводила обоих геммов из домика кузнеца и заперлась изнутри.
– Мы сами привезли ее в ловушку, – Илай обреченно опустился на край каменного колодца и зарылся пальцами в волосы, – и теперь она страдает. Как я мог…
Диана сложила руки на груди, глядя на него сверху вниз.
– Глупости говоришь. Произошло недопонимание, но только между нами и Советником, это так. Но посмотри на это с другой стороны: Катерина что-то знала заранее, она осознанно пошла на это.
– С какой целью? – Илай поднял на нее взгляд, собрав кожу на лбу гармошкой. – Если ты такая умная, объясни мне, ради чего все это?
Диана фыркнула:
– Да бес его знает. Она же Провидица, причем настолько сильная, что Инквизиция спит и видит, как заполучит ее. Просто поверь
– Но…
– Тебе просто понравилось спасать Рину, да? – Зеленые глаза сестры сверкнули лукавством. – Вообразил себя рыцарем в доспехах? Только статью не вышел.
Илай обиделся.
– Что это ты меня задирать повадилась? Просто рядом нет Леса, который тебе это завсегда спускал с рук, а вот я…
– Ты прав, – неожиданно перебила его Диана, глядя в молочное небо с редкими облаками. – Я скучаю по Лесу. И по Норме, и по Фундуку, и по Петру Архипычу. По комнатке на втором этаже сыскного управления и еще много чему. Так разве плохо, что мы вернемся?
– Мы не вернемся в сыск, – возразил он.
– Но все равно будем рядом. И потом…
– Эй, пентюхи столичные! Все-то вы прохлаждаетесь!
Дуся приблизилась к обсиженному геммами колодцу, одной рукой таща за собой тележку, груженную пустыми бочками – те весело покачивались и звенели, стукаясь металлическими ободами. В последние дни она отчего-то развела особо бурную деятельность, то и дело мотаясь в Букаву, пополняя запасы. Кроме того, в замке стали появляться люди – кто на кухне, кто в комнатах. Дуся деловито водила их по своей территории и что-то втолковывала. Геммы в дела графского владения деликатно не лезли.
– Мы не прохлаждаемся, а несем дозор, – буркнул Илай, отряхивая полы новенького мундира. Разумеется, алая ткань успела испачкаться, но просить Дусю постирать он отчего-то стеснялся, а устранить пятна сам не умел. На синем сукне сыскаря грязь была как-то менее заметна. – Нас за тем сюда и прислали.
– О, а я-то мнила, вы тут за-ради красоты, – съязвила голем. Иногда казалось, что она совсем живая, если бы не скупые жесты и редкое моргание. К тому же она никогда не сидела, только стояла и ходила. Это нервировало. – Айда со мной до Букавы! Хозяин велел пива привезти, у него черное как раз кончилось.
Геммы переглянулись. Все аргументы были «за».
Извилистая дорога привела их на окраину городка. Дуся волокла телегу, обходясь своими големскими силами, без лошади или хотя бы ослика. Теперь, при свете дня, Букава открылась во всей красе. Точно умытая, она напоминала картинку, какие иногда печатали в альманахах и часословах, но только там они были черно-белыми гравюрными оттисками, а здесь – в цвете, с запахами и звуками. Илай полной грудью вдохнул аромат крепкого костного бульона и горячей выпечки, и желудок напомнил о себе грозным урчанием.
– Нам сюда, – позвала Дуся, поворачивая телегу.
Нигде не было навоза, который постоянно скапливался на улицах столицы, но не от нехватки лошадей, а оттого, что его исправно убирали в стоящие по обочинам бочки специальные люди. Не бегали без призора ни собаки, ни дети, ни крысы. Ни один бродяга не просил монетку на пропитание. Никакого сравнения с горланящей, вонючей и суетливой Вотрой. Как бы то ни было, Илаю здесь понравилось.
Букавцы приветствовали Дусю и ее провожатых почтительными кивками, а то и поклонами; кто попроще, те и вовсе шапки снимали. Примечательно было, что по одной стороне улицы все двигались в одном направлении, а по другой – в обратном.