Геммы. Орден Сияющих
Шрифт:
– Гениально! – оценил Илай.
– Подозрительно, – не согласилась Диана. – Да и весь город как примороженный.
– Это тебе после стольного града мерещится, – беззаботно отозвалась Дуся. – Букава славится порядком и благолепием. Другой такой нет.
– Вот об этом я и говорю.
– Перестань. – Илай закинул сестре руку на шею. – В чужом тереме хозяев не хают.
Младшая хотела было съехидничать в ответ, но тут Дуся остановила телегу, и геммы едва не врезались в нее сзади.
– Прибыли. Заходить будете або тут браниться останетесь?
Над резной дверью
– И название странное, – буркнула Диана. – Все не по-людски.
– А как по-людски, позволь узнать? – поддел ее Илай. – Только в духе «Сук и барсук» или «Бобровая застава»? Везде по-разному.
Дуся тем временем, уже не обращая на геммов внимания, принялась по одной заносить пустые дубовые бочки в заведение. Пофыркав друг на друга для порядка, Илай с Дианой решили все же помочь горничной, тоже взяли по одной и потащили тяжеленные бандуры.
Внутри «Жук-Олень» оказался таким же чистым и светлым, как весь остальной город – под расписным потолком на цепях висели колеса, уставленные ярко горящими свечами, на каждом круглом столе мерцало по масляной лампадке, отчего казалось, будто в воздухе растворен мед. Пахло здесь тоже медом и древесной смолой, а не горелыми шкварками, капустой и потом.
– Почти как в «Поющем осле», – снизошла до похвалы Диана.
– Да даже лучше! – выдохнул Илай, ставя бочку перед собой.
Дуся помахала им от длинной стойки, за которой стоял дородный трактирщик с окладистой бородой и блестящими щеками-яблочками. Когда геммы приблизились, она указала на них:
– Вот они. Из самого стольного града, да. Друзья графа.
Илай даже приосанился от таких пышных рекомендаций.
– Для друзей Феофана Платоновича все самое лучшее, – угодливо разулыбался трактирщик, протирая и без того начищенную оловянную кружку белоснежной тряпкой. – Не желаете ли…
– Нет, ты обожди, – прервала его горничная, по-хозяйски стукнув каменной ладонью о крышку бочки. Та издала гул, точно медный колокол. – Сначала мне товар отпусти, а потом с гостюшками любезничай.
Трактирщик засуетился.
Пока они с Дусей спускались в подпол и пустые бочки сменялись полными – их голем тоже поднимала без каких-либо видимых усилий, – Илай с Дианой, чувствуя себя помехой, притулились за столиком в углу. Сестра сняла плащ и сидела, обмахиваясь треуголкой – топили здесь будь здоров.
Выполнив свою часть работы, трактирщик отер руки, сунул Дусе какую-то толстую тетрадь на подпись и наконец подступился к геммам.
– Чего желаете отведать?
Отведать хотелось всего да побольше, только вот незадача – в их карманах не водилось ни единой монетки. О чем Илай покаянно и сообщил.
– Не страшно, – махнул бородач пухлой ладонью. – Господам гвардейцам, к тому же гостям графа, здесь всегда рады.
– Это он про то, что все за счет Феофана Платоновича, – громко пояснила Дуся от дверей. – Можете посидеть, токмо все припасы не пожрите.
Диана поерзала на стуле, вопросительно глядя на брата.
– Мы же немножко посидим? Нам Катерину
– Исключительно самую капельку, – согласился Янтарь. – Для бодрости духа.
А у трактирщика, как оказалось, имелась с того своя корысть – он планировал запустить в продажу несколько новых разновидностей медов и пива, а потому сварил всего понемногу. Ему было на руку, чтоб столичные господа лично сняли пробу и по столичным же меркам определили лучшие образцы. Поначалу они даже старались – Диана приводила трактирщика в восторг, с ходу определяя и сорт меда, и каждую травяную добавку, а Илай изо всех сил корчил из себя завсегдатая рестораций, причмокивая и важно кивая. Но прошло немного времени – а может, и много, кто его разберет? – и все стало просто вкусно. Откланявшись, трактирщик оставил гостей наедине с тремя кувшинами и половиной головы мягкого сыра с кедровыми орешками.
В трактире прибавилось народу, но все держались чинно, никто не орал и не дебоширил, все вполголоса переговаривались между собой, а уходя, относили пустые кружки на стойку, где их быстро перемывали ладные подавальщицы с крепкими руками и толстыми косами.
– Представь только, я был сыном рыбака! И звали меня Емельяном! – втолковывал Диане Илай вот уже в который раз. – Сети плел, сам! Этими руками… То есть крючком специальным, так вот – раз, раз. А потом буря разыгралась, отец на лодке перевернулся, а я побежал, закричал…
– Да-да, потом выяснилось, что ты дисгармоник, и наутро тебя забрали, – закончила за него Диана, смачно зевая. – Было и было. Или тебя теперь Емельяном звать?
– Емельян, Емельян… Не-е. – Он помотал головой. – Непривычно мне, как чужие сапоги. Но просто знать о себе, понимаешь?
– Да понимаю я.
– Не понимаешь! – заупрямился Илай. – Ты ведь само детство-то так и не вспомнила. – И тут его осенило. – А давай мы Катерину попросим, она тебя в воспоминания глубинные отправит. Узнаешь, откуда родом, кто были отец и мать, имя свое…
На волне вдохновения он и думать забыл, каким ужасом обернулось для него то погружение и как тяжело далось бы это Рине сейчас.
– Не хочу, – буркнула сестра, опустив нос в кружку с медом, отчего голос звучал глухо. – Не хочу тосковать по недоступному. Если вспомню сама – ладно, но нарочно? Нет.
– До чего ж ты вредная! – Илай подпер щеки кулаками. – Но за то я тебя и люблю.
– Так. – Диана решительно грохнула кружкой о стол и постучала кулачком по груди. – Что-то мы с тобой засиделись. Пора возвращаться, вон стемнело уже.
– И то верно. Но сперва я отлучусь. С ваш-шего позволения, сударня. – И он неловко выкарабкался из-за стола.
Золотистый жаркий зал покачивался перед глазами, навевая дрему. Даже гости кругом гудели ровно как пчелы. Илай мотнул кудрявой головой. На улице должно стать легче.
– Уборная за углом налево! – напомнила сзади Диана, и Илай, не оборачиваясь, отсалютовал ей.
Выйдя за дверь, он сначала просто стоял, наслаждаясь освежающим холодом позднего вечера. Затем пошел искать обещанную уборную – все же пешком до замка путь неблизкий, особенно если не озаботиться заранее.