Гений войны Суворов. «Наука побеждать»
Шрифт:
Да-с, видал я менуэтец —
О-го-го!.. Посылан был
В Петербург я раз – пакетец
К государыне возил…
Спросишь, например: «Кто это?»
– «Граф Орлов-Чесменский». – Он?..
Ну-с, а там?» – «Суворов» – «Света
Преставленье! Чисто сон!»
Есть в этих строках настоящий суворовский порыв, славный солдатский победный дух. Стихотворение «Менуэт» впервые было опубликовано в 1874 г. Ранее поэт не раз обращался к легендам русского XVIII в., дух екатерининских орлов был для Майкова прекрасным выражением высокого славянского духа. Известное стихотворение «Ломоносов» (1865, 1882 гг.) поэт завершил знаменательной
Ты дал певца Екатерине,
Всецело жил в ее орлах,
И отблеск твой горит и ныне
На лучших русских именах!..
Упоминание екатерининских орлов содержит и стихотворение «Сон королевича Марка» – майковский гимн славянству, опубликованный в горячем 1870 г.:
Этот гул – был гром полтавских пушек.
Марков сон с тех пор тревожен стал.
Вот летят орлы Екатерины,
По Балкану трепет пробежал —
Мир, лишь в песне живший, словно вышел
Из земли, как был по старине:
Те ж гайдуки, те же воеводы,
Те ж попы с мечом и на коне!
Образ парящих в исторических небесах екатерининских орлов в поэзии обретал таинственную многозначительность в эпоху освобождения славянских народов из-под османского ига. Таинственность, удивление, узнавание – на этих тонких ощущениях строится историческая поэзия Аполлона Майкова.
Классическое стихотворение «Кто он?» – поэтический миф о Петре Великом – есть образец исторической загадки в литературе. Интересующее нас стихотворение «Менуэт» также выражает чувства восторженного узнавания любимых героев, только на этот раз – екатерининских орлов. И здесь, конечно, находится местечко и для Суворова; старый бригадир – наш рассказчик – не мог забыть о встрече с великим полководцем, кумиром тогдашнего российского офицерства.
Восхищавший Майкова парад екатерининских орлов, при прытком желании, может представиться и в уничижительных тонах язвительной сатиры: распутная императрица и сонм ее фаворитов. Это оборотная сторона блестящего екатерининского мифа, о ней невозможно забыть и современному читателю восторженного Аполлона Майкова. Один лишь чудак Суворов не вписывается в сию развеселую картинку.Читатель майковского «Менуэта» должен сознавать, что перед ним стилизация рассказа старого бригадира – и поэт воссоздает характерную для ветерана екатерининских войн интонацию. Начиная с разухабистого, горделивого: «Да-с, видал я менуэтец…» и завершая просторечным, со «словами-паразитами», двустишием:Образ, так сказать, России,
И видна над всей толпой.
Нам хочется исправить поэта, вместо потешного «так сказать, России» написать: «образ матушки России». И упоминание «матушки» в стихотворении о Екатерине Великой было бы кстати. Несомненно, Майков не включил бы разговорное «так сказать» в стихотворение, написанное от имени лирического героя поэта. Но старый бригадир, по Майкову, выражался именно так: «Так сказать». Как и Алексей Константинович Толстой, Майков питал склонность к поэзии исторических мифов, преданий, легенд. Его Екатерина, его Петр Великий, его сербы вышли именно из «устного народного творчества». Поэт Майков неохотно подвергал своих исторических героев испытанию критикой: Аполлон Майков не спешил становиться аналитиком. И стихотворение «Менуэт» интересно как памятник чувствам, связанным с историей екатерининского века. Чувствам, которые питали к легендарной истории наших «орлов» и их матушки императрицы поэт Майков и его герой, старый бригадир.
Появление
В 1840 г. в «Отечественных записках» была опубликована «Песнь инвалида» поэта И.П. Клюшникова (1811–1895), быстро ставшая популярной в народе. Эти бесхитростные стихи напоминали строй солдатских песен:
Был у нас в былые годы Знаменитый генерал: Я ребёнком про походы И про жизнь его читал.
Был русак – Россию нашу
Всей душою он любил.
Был солдат – ел щи и кашу,
Русский квас и водку пил.
«…»
Перед строем сам молитвы
Богородице читал.
Лев в сраженьи – после битвы
Дома, петухом кричал.
«…»
И теперь, когда на битву
Русские полки идут —
Он за них творит молитву:
Про него они поют.
Это стихи о народном генерале, о солдате и богомольце, каким он остался в памяти народа. Схожие мотивы мы встречаем в стихотворении А.С. Цурикова «Дедушка Суворов», ведущем свою генеалогию от солдатских песен В.А. Жуковского. Эти стихи высоко ценил архимандрит Леонид (Кавелин), настоятель Воскресенского Ново-Иерусалимского монастыря, в прошлом – офицер. Это стихотворение, понятное и взрослым, и детям, так и просится в хрестоматию. Однако его не публиковали уже около ста лет, да и последние дореволюционные публикации грешили несуразными опечатками. А это бодрое, простое, как походный марш, стихотворение, право, заслуживает прочтения… Поэтому мы приводим полный вариант «Дедушки Суворова»:
Расскажи-ка, дядя, нам,
Добрым русским молодцам,
Как наш дедушка Суворов,
Ростом мал, душой удал,
Безо всяких разговоров
Бил поганых наповал.
Вспомни нам про те походы,
Где от старца воеводы
Пал навеки басурман;
Где суворовские брани
Утвердили наши грани,
К пользе братьев христиан.
Братцы! Дело не в безделье,
Не в гордыне, не в похмелье;
Дар победы – Божий дар!
Надо Богу помолиться,
Надо сердцем отрезвиться,
Чтоб врагу нанесть удар.
Сила войска не в громадах,
Не в воинственных нарядах,
Сила в духе и в сердцах!
Тысяч двадцать пять, не больше,
В Турции, Крыму и Польше
Царства разгромили в прах.
Чудотворец воевода
Не рассчитывал похода, —
Брал победу в небесах.
Правды муж творил без шуму,
В Бога думал крепку думу —
И прославлен в чудесах.
«День молиться,
День поститься,
Взять на третий Измаил»,
Он сказал – и наши рати
Чудом Божьей благодати
Взяли штурмом Измаил.
«Друг мой, – пишет принц Кобургский,
Окружён я силой турской;
Жду сраженья каждый час.
Тысяч тридцать и не боле
Можем вывести мы в поле;
Двести тысяч против нас.
Я погибну без сомненья…
Нам не выдержать сраженья;
Друг, спеши ко мне скорей».
Он в ответ: «Иду. Суворов».
Взял без дальних разговоров
Тысяч семь богатырей.
«Братцы, нынешние сутки