Георгий Иванов - Ирина Одоевцева - Роман Гуль: Тройственный союз. Переписка 1953-1958 годов

Одоевцева Ирина Владимировна

Жоржу жмите крепко руку и возвращайте его скорей домой. И издадим книгу. И прогремим на барабане... [1102]

* Ausgeschlossen(нем.) — исключено.

158. Георгий Иванов - Роману Гулю. <Около 26 марта 1958>. Йер.

<Около 26 марта 1958>

Дорогой Роман Борисович,

Я пролежал 12 дней в госпитале [1103] , где меня всячески мучили, и сейчас я совсем разбит. Поэтому отвечаю на Ваше письмо по необходимым пунктам без всякой лирики и игры пера. Уж Вы извините великодушно на этот раз Вагнера.

1102

Отсылка к стихотворению Г. И. «Скучно, скучно мне до одуренья!..» со строчкой: «Мне бы прогреметь на барабане...».

1103

Г. И. попал в госпиталь числа 6 — 7 марта 1958 г. 20 марта Одоевцева

сообщает В. Ф. Маркову: «Только что отнесла Ваше письмо Г. В. в госпиталь. Он уже больше недели находится там на исследовании. Ему стало так скверно, что он наконец согласился на это. Но переживает он это невероятно тяжело. <...> Вчера я говорила с старшим врачом госпиталя, которому кто-то сообщил, что Г. В. "русский Виктор Гюго" <...> — пусть будет Виктор Гюго, раз из-за этого он занимается здоровьем Г. В. — "Если бы он был обыкновенным смертным, я предоставил бы его его участи" Сказал он мне, что у Г. В. "повреждена мораль" и что его надо хоть на время вырвать из дома и поставить в нормальные условия жизни» («...Я не имею отношения у Серебряному веку...». Письма Ирины Одоевцевой к Владимиру Маркову (1956-1975). Публ. Олега Коростелева и Жоржа Шерона // «In memoriam». СПб.; Париж. 2000, с. 447).

1) Конечно , я предпочитаю издание Ваше, гадательному Цопе. Лишняя сотня экземпляров, отпечата<нных> в мою пользу Вами, «та же Валюта», во-первых, во-вторых, предпочитаю во всех отношениях Вашу заботу о книге и марку «Нового Журнала», «Моста» марки я решительно не хочу. Если (что меня очень удивляет) по каким-то условиям Вы, издавая меня, не можете украс<ить> издание маркой изд. «Нов<ого> Журнала», то поставьте издательство «Гиперборей», [1104] на что я имею право: внес в свое время 100 царских рублей в фонд этого издательства, и оно никогда не было формально ликвидировано. Но, конечно, очень рассчитываю на марку «Нового Журнала», что более чем естественно: Карпович достал деньги, а я как-никак долголетний сотрудник, 3/4 стихов из книги там же и опубликовавший.

1104

Издательство и журнал «Гиперборей», редактором-издателем которого был М. Л. Лозинский, существовали в Петербурге начиная с 1912 г. Количество изданных книг было невелико, и ориентировано было издательство на публикацию собственных авторов из «Цеха поэтов». Первой была издана в марте 1912 г. книга Михаила Зенкевича «Дикая порфира». Большую роль в издательских делах «Гиперборея» играл Н. С. Гумилев.

2) Прошу заменить в наборе стихотворение (забыл его первые строки), то, которому предпослан эпиграф Мандельштама «А черемуха услышит и на дне морском простит» прилагаемым «Так, занимаясь пустяками» [1105] . Прошу корректуру, по возможности в гранках, а не в верстке, чтобы порядок стихотворений можно было бы изменить кое-где, если же это никак нельзя, то пусть наберут «содержание» и книги того же автора. «Содержания» не было мною послано. Следовательно, Вы лично, или Ваша секретарша должна его по рукописи составить. Очень прошу книгу, в отличие от американских замашек, не обрезать. Можно просто не обрезать, как делали в России и всюду, или сделать, как в «Опытах», <с> этакими легко разрываемыми дырочками по краям книги. Будьте ангелом, пришлите мне возможные (т. е. доступные по Вашим денежным возможностям) образцы бумаги и для текста и для обложки. Ради Бога, никаких рисованных обложек, никаких черточек под фамилией и т.п. Мне хотелось бы белую очень или просто белую обложку. «Стихотворения» ярко красным, остальное черным. Очень хотел бы просто белую обложку поплотнее. Бумагу, для текста, хотел бы суховатую (пожалуйста, образцы на выбор). Через океан само собой трудно об этом объясняться — рассчитываю на Ваш вкус и дружескую помощь. Тип бумаги для текста мне очень хотелось бы вроде той, которую Вы употребляете с адресом Roman Goul и т. д., слегка желтоватую и с жилками. Это идеальная бумага для книги стихов. Судя по Вашей бумаге для писем и цвету штампа, у Вас хорошее чувство бумаги и цвета. Присмотрите же Вашим, талантливым и в этом, глазом, дорогой Нитце! Мне это, представьте, очень душевно важно.

1105

Цель замены стихотворения «Это было утром рано...» на «Так, занимаясь пустяками...» — изъять из собрания стихотворений текст, истолкованный Гулем как подтверждение ивановской «страсти к убийству».

3) Прилагаю письмо Адамовича — прошу срочно прислать мне корректуру его статьи, как убедитесь из этого письма, с его письменного разрешения [1106] . Не забудьте, пожалуйста. Также заранее прошу не отказать в любезности — сделать мне с этой его статьи, когда книга «Нов<ого> Ж<урнала»> будет печататься, десяток оттисков. По <у Г.И.
– «До».
– Публ.> сей день жалею, что не попросил Вас сделать это с гениальной статьей моего прославителя Нитце. Пожалуйста, отметьте это, чтобы не забыть впопыхах печатания №№. «Опыты» так сделали со статьей Маркова, и это очень приятно, на случай иметь.

1106

Корректура Г. И. послана не была — и потому, что книжка журнала уже печаталась, и по соображениям, высказанным Адамовичем в письме к Гулю от 23 апреля 1958 г.: «Совершенно согласен, что посылать корректуру статьи Ивановым не следовало. Если бы послали, беды, конечно, не было бы, но en principe — это никуда не годится! Ивановы, и он, и она — люди "по ту сторону" если не добра и зла» то чего-то вроде, и, кроме того, они просили у меня не только корректуру, но и текст до отсылки Вам. Я и отговорился: "просите корректуру!" чтобы избежать поправок, — но на Вашем месте не послал бы и корректуры» («Новый журнал». 1999, кн. 214, с. 203-204).

4) Который раз должен Вам <сказать>, друг мой Ницше, что я, настаивая на Вашей статье, делаю удовольствие МНЕ, а не Вам. Снисходя к моему болезненному состоянию, примите это к сведению, не требуя дополнительно клятв. Кое-что я хотел бы, чтобы из этой гениальной статьи удалить, напр<имер>, знаменитое убийство. Там есть и опечатки. Пассаж с Леконт де Лилем можно также удалить [1107] . Я все

это отмечу по стр<аницам> статьи и Вам дополнительно пришлю, когда немножко очухаюсь. Что ж, что статья будет петитом — это даже может быть красиво в издании. Этаким подобием елизаветинского шрифта (есть этакие изящные курсивы или их подобия). Цитаты из меня, естественно, тоже можно выбросить — ведь целые стихи будут в тексте. Если нужно по смыслу, то оставьте где захотите одну строчку.

1107

Гуль писал не о Леконт де Лиле, а о Клоде Руже де Лиле (Rouget de Lisle; 1760 — 1836) — французском поэте и композиторе, авторе «Военной песни Реймской армии», ставшей «Марсельезой», национальным гимном. Гуль проводил параллель между Руже де Лилем, которому «пришлось скрываться и спасаться» от санкюлотов, и не признавшим в «Марсельезе» своей песни, Блоком, автором «Двенадцати», которому чужды были политические спекуляции на его поэме, и Г. И. с его стихами о России, «за тридевять земель уходящими от эмигрантского штампа» («Новый журнал». 1955, кн. XLII, с. 122).

5) Конечно, ерунда, если будет по 2 стихо на странице. Гораздо приятнее, если будет хорошая внешность – бумага обложка, приличный шрифт. Портрет пришлю. Для этого надо сняться – через несколько дней – сейчас лежу в кровати, без права двигаться.

6) Прилагаю стихо политического автора. Если есть возможность, очень уважите, вставив его в ближайшую книжку «Н<ового> Ж<урнала»> рядом с «В вагоне» [1108] — оно очень парное Оцените его. Я очень им пленен. Парочкой будет очень красиво. Сократите для этой цели какого-то-нибудь из Ваших графоманов.

1108

Хотя фамилия Кьеркегора по-русски транслитерируется разными способами, написание Г. И. свидетельствует, видимо, о его приблизительном знакомстве с книгами этого «отца» экзистенциализма. Об оценке Г. И. как экзистенциалиста Шестовым, Гулем и Померанцевым см. письмо 153.

7) Шестов что-то болтал (и, кажется, писал Мамченке) обо мне в связи с Киркергартом [1109] . В печати ничего подобного за подписью его не появлялось. Так что это не аргумент в устах Апельсинцева. И Ваша вселенская смазь ему сохраняет полную действительность.

Не имею физической возможности привести в порядок заметку о Смоленском. Как хотите. Либо отложите мою заметку до будущей книжки, либо дайте написать кому угодно. Прошу простить — я не хотел Вас подводить. Писать о Смоленском должен был по его просьбе. Книга (между нами) не такой важнец. Стихи, с которых он начинал при царе Горохе, то же самое. Только посвежей, что последние. От реторики [1110] тошнит. Я, конечно, пишу, чтобы сделать ему удовольствие, иначе.

1109

См. примеч. 9 к письму 153.

1110

Слово «риторика» Г. И. всюду пишет, ориентируясь на французское начертание: rhetorique.

7) [1111] От Берберовой пришло письмо с предложением издаться, с упомин<анием?> ZOPE, Юрасова. «Возможно, что Роман Гуль Вам уже написал» об этом. «Я знаю, — прибавляет она, — что Вы посылали рукопись в Нов. Журнал, но как будто там ничего не вышло по их вине». Я ей отвечу, когда смогу — что благодарю и пр. Но что «Новый Журнал» меня издает.

8) Прилагаю «без комментариев» письмо Яновского и с большим интересом жду Ваших комментариев на сей человеческий документ [1112] .

1111

Так у Г. И., нужно 8 и дальше 9.

1112

Гулю, пока Г. И. находился в госпитале, письмо Яновского было уже отправлено — 16 марта, и Гуль на него ответил — 25 марта. Это, ответное, письмо Г. И. прочитать не мог, т. к. это его письмо и письмо Гуля разошлись в пути.

Обнимаю Вас, ответьте сразу «бедному больному старичку» [1113] .

Ж.

159. Ирина Одоевцева - Роману Гулю. 26 марта 1958. Йер.

26 марта 1958

Дорогой Роман Борисович,

Это письмо, добавление к первому — ответ Н. Н. Берберовой совершенно разочаровал Жоржа, улита едет... И вообще.

Так что полным ходом обратно к Вам. Ведь на Мюнхен Ж<орж> хотел, скрепя сердце, согласиться только из-за 200 долларов, но и они журавль в небе и неизвестно, не растащат ли наполовину и совершенно неизвестно, когда получатся.

1113

См. примеч. 7 к письму 153. В. Ф. Маркову 29 декабря 1955 г. Г. И. также «жаловался»: «...Извините, я ведь "бедный, больной старик", как писал Гончаров племяннику, просившему у него пять рублей» (Georgij ivanov / Irina Odojevceva. «Briefe an Vladimir Markov...», c. 5). И через полтора года 1 мая 1957 г., снова: «Я бедный больной старичок, как отвечал Гончаров когда у него племянник клянчил деньги» (там же, с. 57).

Я очень рада такому обороту дела и с самого начала советовала предоставить Ницше издавать Вагнера, но деньги, деньги, деньги и немедленно на бочку! — против такого аргумента не поспоришь в нашем положении.

Берберова пишет, что дело не горит, думаю, между нами, что оно может и прогореть. Тогда, как Ницше. Опять же, и статья и портрет и внешность, за которой Ницше присмотрит талантливым глазом. Значит, по рукам.

На-би-рай-те. И шлите корректуру!

Посылаю Вам письмо, писанное Жоржем своей хладеющей рукой, сейчас же по возвращению из госпиталя. [1114] Из него Вам станет ясно, что он тогда решил презреть золото и серебро — в Вашу честь и, только написав письмо, спохватился и засомневался. Но сейчас и сомнений нет. Не осталось их.

1114

Письмо 158.