Георгий Иванов - Ирина Одоевцева - Роман Гуль: Тройственный союз. Переписка 1953-1958 годов
Шрифт:
Теперь о Вашей статье, т. е. о Вас. Вам-то кажется — «я по ушам узнал его тотчас», [1126] а я в ней показала только кончик ушка. Остальное — Жорж, саморучно. [1127] Зато ответ Рыжему Мерзавцу писала я — без всякого участия, кроме одобрения, со стороны Жоржа. И была мне наградой Ваша похвала. Кстати, раз уж на откровенность — статья о Мандельштаме тоже писалась в две руки. И — держитесь, сэр, — в стихах Жоржа не мало моего куде мэн'а* — многие из них тоже писаны в две руки. Вернее, пишутся Жоржем и даются мне для заканчивания. Но это — гробовая тайна, которую я доверяю Вам, как признанья знак.
1126
Чуть измененная цитата из эпиграммы «Ех ungue leonem» Пушкина на журнал «Благонамеренный», посланная в письме к П. А. Вяземскому в начале июля 1825 г.: «Он по когтям узнал меня в минуту, / Я по ушам узнал его как раз».
1127
Речь идет о рецензии Г. И. на «Коня Рыжего». См. письмо 160.
Дальше — о Яновском. Я Вам не сообщила еще о моем ответе ему — оцените. Начав с благодарности за лекарство, вместо рецепта, я обещала «попросить Гуля заплатить Вам за него и за пересылку из гонорара за мои стихи в следующем № Нов. Жур.». Конечно, платить не надо, покройте хвостом. И дальше объяснила, что Вы наш общий с Жоржем друг и посвящение Вам от сердечной дружбы, а не от подхалимажа, что он, наверно, забыл, какие мы и что, по-моему, Адамович его расхвалил за «Челюсть» и даже навлек на себя «упреки читателей», поставив имя Яновского рядом с Сириным. [1128]
1128
В обзоре кн. XLIX, L «Нового журнала» (1957), где печаталась повесть Василия Яновского «Челюсть эмигранта», Адамович сравнил ее автора с Набоковым только в том смысле, что оба критически относятся к Достоевскому, в частности к его знаменитой речи о Пушкине («Русская мысль». 1957, № 1149,19 декабря). См. примеч. к письму 156.
Думаю, что он нас теперь ругает, но я предпочитаю быть в хорошей компании в ругани, чем превозноситься с Берберовой.
О дальнейшем напишет уже Жорж, когда хоть немного поправится. Сейчас он, увы, еще очень слаб. Но об этом не стоит.
Посылаю Вам еще одно стихо, навеянное, но Вы и сами поймете, что, зачем и почему.
Желаю Вам и Ольге Андреевне веселой Пасхи и вообще всяческого веселья и приятности.
Ваша И. О.
* Ваше, Ваше и никто на «стихо» покуситься не смеет.
<Приписка рукой Г. И.:>
Обнимаю Вас, дорогой Р. Б., и очень благодарю за все. Очень. Поцелуйте ручки Ольге Андреевне (по слабости ума — едва не прибавил «от нас обоих». «<Разжижь?> Ум», [1129] был такой орган печати в былое время. Вот бы мне теперь в редакторы.
*Coup de main (фр.) — помощь.
162. Роман Гуль - Ирине Одоевцевой и Георгию Иванову. 12 апреля 1958. Нью-Йорк.
1129
Подобное издание найти не удалось.
12 апр. 1958
Дорогие коллеги, получил Ваши письма, хочу ответить. Прежде всего — «давайте дружить!», как сказал Василий Великий. [1130] Вот сволочь. Как вспомню, так рвать тянет... Но не об этом же я буду Вам писать, ум Готтес Виллен!* О книге и только о книге. Она набирается уже. Но есть всякие «невыясненные» места. Во-первых, я снова перечитал весь ее текст. Боги! Какой манускрипт Вы прислали... поэтический... ужас... Ну, ладно, это уже в прошлом, с него набирают. Я добавил (тайно от типографщика) — стихо из «Опытов» про пирожок, и последние пять стихо (не склоняется!) из Н. Ж. Но Вы, дорогой коллега (это Г. В.) пишете — «Поговори со мной о пустяках» со стр. 21 «Портр<ета> без сходства». Легко сказать, у меня сей прелестной книжки ведь нет (Вагнер мне ее не присылал, т. е. Вагнер-то прислал, но Ницше ему ее вернул, и Вагнер ее разорвал на куски), не ехать же мне в библиотеку списывать — на это времен нет никаких, и потому этого стихо (не склоняется!) нет, и не знаю, будет ли. [1131] Далее. Вступительную статью я сократил еще (Ваш совет был совершенно правилен, я опустил стихи-цитаты, те, кот<орые> есть в сборнике, и оставил почти только те, которых в сборн<ике> нет, — «Хорошо, что нет Царя» — «О, посуди сама» [1132] и прочее, дабы читатель мог оценить и былые роскоши, а не только сегодняшние). Кроме того, еще кое-что пропустил в статье (из прозы). Так что сжимаем как можем и будем жмать дальше. Терентьевой посвящ<ение> вставил, но с болью в сердце заменил черемуху. [1133] Почему? Ведь это прекрасное стихо? Я, конечно, понимаю, почему и отчего, но, по-моему, это зря... это зря... Но дело — хозяйское. Дальше насчет бумаги вержэ — кажется, не выйдет, ибо типографщик говорит, что это здесь дорого и не войдет в смету, но он даст образцов шесть и Вы выберете. Я попрошу дать их поскорее. Я попрошу его также отпечатать на пробу с двух сторон (чтобы не пробивались стихи — сквозь страницу). Обложку тоже пришлю, образцы. Издание «Нового Журнала», конечно. Мы сейчас выпустили письма Герцена, вот с кем Вы будете в паре, с Александром Ивановичем... (это из Н. Ж., что печаталось). [1134] Насчет нумерованных экземпляров я, м. б., уломаю типо (это также как стихо — типография). Поговорю, а Жорж напишет от руки — но прекрасно напишет стр. — Цап. Ол. Поб. Экв. [1135] — умолкли, это была, как я думаю теперь, просто брехня, выражаясь светски. Н. Ж. вышел и на днях к Вам отправляется, в нем есть — о, неожиданность для Вас! — статья Адамовича об Иванове. Хорошая. От Смоленского Вас освобождаем. М. М., кажется, хочет попросить рыжего мерзавца написать, не знаю. Насчет всякой «липы» и «легенды» о том, что Вы, как три сестры, поехали в Москву, думаю, надо просто оставить без разбирательства. Просто оттого, что «легенда» неумна. Кстати, прочел «разоблачения любви» Зин<аиды> Ник<олаевны> и Фил<ософова> [1136] с комментариями Злобина [1137] (во втором «Возр<ождении>» [1138] ). Это, конечно, интересно, как всякое интересное чужое письмо, как всякая интимность, не выпускаемая на улицу, но Злобин-то все-таки настоящий лакей, укравший барскую переписку и «трахнувший» ее за три рубля в печать. Смердяков, укравший переписку Мити и Грушеньки, [1139] так, к примеру, что ли скажем. Но до чего же неаппетитны они оба физиологически и... психологически (конечно, надо сделать поправку на время, на «эпоху», но все-таки — никак им не позавидуешь... упаси Господи... пронеси, Господи...).
1130
Очевидно, речь идет о словах из письма Василия Яновского к Одоевцевой, пересланного Гулю.
1131
Стихотворение «Поговори со мной о пустяках...» из «Портрета без сходства» в книгу «1943—1958 Стихи» вошло.
1132
Стихотворение из «Садов» «Не о любви прошу, не о весне пою...».
1133
Стихотворение «Это было утром рано...» (см. примеч. 8 к письму 156 и примеч. 3 к письму 158).
1134
А. И. Герцен. «Письма из Франции и Италии». Нью-Йорк, «Мост», 1958.
1135
Саркастическая расшифровка Гулем аббревиатуры ЦОПЕ (см. письмо 155).
1136
Дмитрий Владимирович Философов (1872-1940) — публицист, общественный деятель, один из организаторов и затем председатель петербургского Религиозно'философского общества, ближайший друг Мережковских, вместе с ними в январе 1920 г. нелегально покинул Россию, жил в Польше.
1137
Владимир Ананьевич Злобин (1894-1967) — поэт, лит. критик, лит. секретарь Мережковских, вместе с ними и Философовым нелегально покинул Россию.
1138
В 1955-1958 гг. Злобин опубликовал в «Возрождении» несколько работ о Гиппиус из своей книги о ней «Тяжелая душа», в частности, «Гиппиус и Философов» (1958, № 74-76). Здесь имеется в виду начало публикации в № 74 (февраль).
1139
Сюжетно значимый эпизод из «Братьях Карамазовых» Достоевского.
Теперь два слова к Вам, Ирина Владимировна, — совершенно секретно и совершенно интимно. Что Вы доверили мне тайну некоторого «заканчивания» некоторых стихов Жоржа — я страшно польщен и никому — ни-гу-гу, не дай Бог! Но хочу (не могу удержаться) Вас шепотком спросить, ну, а он, Джорджио, тоже, поди, Вам заканчивает что-нибудь... ой, давно я уж чувствую во всем четвероручье. И это очень хорошо. Это просто даже чудно, и это даже через сто лет — тема для аспирантской диссертации — праправнукам Струве и Филиппова — будьте любезны, найдите всякие такие интонации, ямбические и нет,
1140
В «Братьях Карамазовых» Федор Павлович Карамазов в главе «За коньячком» (Часть первая, гл. VIII) говорит сыну, Ивану: «Я за умных людей стою. <...> Знаешь, что я люблю? Я люблю остроумие».
1141
В июньском (1958, кн. LIII) «Новом журнале» напечатаны два стихотворения Одоевцевой, в том числе «Отравлен воздух, горек хлеб...» с центральным образом Хлебникова: «И Хлебникова светлый профиль / В пурпурном ящике-гробу. / — Приветствую твою судьбу, / "Земного шара Председатель"! / Приветствую в тебе творца, / я твой читатель — почитатель / ница». Одоевцева посвятила эти стихи В. Ф. Маркову, интенсивному стороннику Хлебникова, пойдя в оценке Хлебникова резко наперекор Г. И. Самому Маркову Одоевцева писала 20 марта 1958 г.: «Я написала стихи, которые хочу Вам посвятить. <...> Г. И., как Вы знаете, стал перечитывать Ваши статьи и читал мне о Хлебникове вслух. Меня и Ваша статья «О Хлебникове»: «Грани». 1954, № 22. — Публ.>, и цитаты из Хлебникова "пронзили". Результатом чего и посвящение Вам...» («In memoriam». СПб.; Париж, 2000, с. 448).
Цалую ручки Ирины Владимировны который раз подряд [1142] и крепко жму Вашу стихо-руку!
Ваш <Роман Гуль>
* Urn Gottes willen! (нем.) — ради Бога!
** Tout moil possible (фр.) — что в моих возможностях.
163. Георгий Иванов - Роману Гулю. Середина апреля 1958>. Йер.
<Середина апреля 1958>
1142
Гуль «который раз подряд» цитирует строчку из стихотворения Блока «Седое утро» (см. примеч. 3 к письму 41).
Дорогой Коллега,
Не требуйте песен, их нет у меня — госпиталь меня доконал все-таки и покойницким «амбиенсом» и тем, что со мной там проделывали, пытаясь доискаться, от чего собственно я, в цвете лет, дохну на корню. Не доискали<сь> ни до чего — утешительного, узнал только, послушав, как доктор, считающийся светилом, толстым тыча пальцем в меня, объяснял интерну [1143] — cause perdue*, как вроде в Цехе поэтов Гумилев указывал молодняку — «удачная метафора» или «славная рифма». Не буду распространяться, но, сами понимаете. Мой главный шанс — попасть в Париж на осмотр настоящим светилом. А, если даже это и удастся осуществить (деньги), то где гарантия, что светило <не> окажется Терапианцем, заслужившим репутацию долголетним лизаньем жопы, или известным специалистом а lа рыжий мерзавец? Когда я был молод и прекрасен, меня среди многих приятных людей, любил и баловал дружбой проф. Карпинский [1144] , лейб-медик Карпинский — тот самый, у Розанова: «Зачем не позвал Карпинского?» [1145] И как-то образно объяснил мне: «Доктора, медицина, наука… Но вот Вы, юноша, пишете и вертитесь в литературе. Кругом писатели с именами, их сотни, даже тысячи — издают книги, учат писать, учат жить… Если всмотреться, есть Лев Толстой, дикий феномен, ну есть какой-нибудь Блок, говорят, талант (в декадентах не разбираюсь, но допустим). Допустим, есть еще пяток или десяток чего-то стоющие – остальные дурачье, бездарности, самодовольные ослы. Точно то же и в медицине, с той разницей, что прочтете вы сто дурацких книг или статей и, если в вас „есть кость", отряхнетесь и пойдете своей дорогой дальше, а лечась у Леонида Андреева (жупел Карпинского) от науки, Вы доверяете свою жизнь пройдохе рекламисту».
1143
Интерн — сверхштатный врач, прикомандированный к лечебному учреждению — для повышения квалификации.
1144
Александр Иванович Карпинский, практикующий врач, работавший в 1910-е гг. в петербургском Психоневрологическом институте, член Русского общества нормальной и патологической психологии. Карпинские — известная в России с XVIII века семья медиков, в том числе и лейб-медиков.
1145
У Розанова в «Опавших листьях. Короб первый» эти слова записаны несколько раз подряд: «Как с головной болью каждый день поутру: — "Почему не позвал Карпинского?" "Почему не позвал Карпинского?" "Почему не позвал Карпинского?" (все лето 1912 г.)». И в «Коробе втором» то же самое: «Вот на остающиеся 10 лет жизни я несчастен потому, что не позвал вовремя Карпинского».
Ну passons**. Язык мой — враг мой. Перо не держу в руках, а сяду и давай чесать языком. Без шуток. Ваше письмо требует ответа и срочного. Поэтому в целях самогигиены перехожу круто к конкретным <ответам> по пунктам.
Прилагаю стихо «Поговори со мной о пустяках». Очень прошу вставить в число тех — в конце книги — которые посвящены И. О. Ссылка в рукописи значила — перенести в надлежащее место с соответствующей страницы «Портрета без сходства» в том отделе книги, который озаглавлен «Портрет без сходства», т. е. первом. Он был послан без наклейки на листики и если типограф (или Вы!) не постави<ли> страниц экземпляра «Портрета без сходства», то оно находится где было, т. е. в первой части. Если же оно исчезло, то не иначе, как вместе с каким-то еще стихо, напечатанным вместе и на другой стороне. Другого экземпляра у меня нет и не было. Я только не мог рвать на куски зря и перенес одно стихотворение. См. такую-то страницу из «Портрета» — в конце. Весьма боюсь, что еще (кроме дорогого мне «Поговори…») какие-нибудь важные стихо могли таким образом затеряться. Нельзя ли, очень прошу (хотя бы ценя внешность) срочно прислать гранки, а то получится Бог знает что. Я не мог не послать это стихотворение, и иначе как в Нью-Йорке оно не могло исчезнуть.
Мне самому интересно рассказать Вам о нашей общей поэт<ической> кухне с пол<итическим> автором, но не имею физической силы. Отложу до следующего письма. Образец карточки с меня сняли на дому — трудно передвигаться. Что получилось — увидите. Через два-три дня пришлю par avion.
Спасибо, что вставили «Пирожок» [1146] и 5 <стихотворений> из Н. Ж. Об этом я и просил в сопров<ождающем> рукопись письме. Если хотите, верните «Черемуху» [1147] обратно, вместо «Воздуха Тюрьмы» [1148] . Верю Вашему вкусу. Я не читал «Возрождения» — его за несотрудничество перестали нам высылать. Злобин и есть (хотя его новые стихи, по-моему, очень и очень недурны) хам и лакей. «Так его задумал Бог», и ничего не поделаешь. Но стихи его теперь каким-то чудом стали хороши. Загадка. 1/4 века он бездарно обгладывал ту же Зинаиду, и вот откуда-то что-то из него посыпалось. Редко кто кого так попирал и унижал, и публично, и в интимной жизни, как Зинаида Злобина. Если желаете, то могу и пояснить в «частном порядке для будущего историка», как это происходило. Думаю, что, публикуя ее письма и письма о ней, он руководится слепым чувством бывшего собачьего подобострастия и любви-ненависти, с возрастающей долей последней. Он уничтожил множество ее писаний из этих чувств. Он вроде как пыткой умирающей добился от нее усыновления и наследства — «подпиши, а то не дам есть», в таком роде. Усыновить и сделать наследником она хотела Мамченку. Ну, расскажу потом, если хотите.
1146
Стихотворение «Зима идет своим порядком...», напечатанное в «Опытах» (1957. Кн. VIII).
1147
Стихотворение «Это было утром рано...», в сборник «1943-1958 Стихи» так и не вошло. См. примеч. к письму 158.
1148
Стихотворение «Так, занимаясь пустяками...», в сборнике «1943-1958 Стихи» осталось.