Гибель отложим на завтра. Дилогия

Аэзида Марина

Иногда я чувствую спиною,

Как в тумане меня ждет мой призрак,

Призывает опуститься к корню древа,

И оставить все невзгоды жизни.

Я хочу испить того истока,

что бежит промеж корней могучих,

но Хранитель – он с горящим взором,

Он – жестокий, не пропустит к смерти.

Мне не страшен отблеск мира

духов,

Я сама их больше испугаю.

Я давно больна, и жизнь – болезнь мне,

Темный призрак это понимает.

Подожди немного, милый призрак,

Я приду, когда землею стану.

Я больна. И жизнь – болезнь мне.

От нее, постылой, умираю…

– Кто это? – спросила Шейра.

– Я не знаю, – все так же бесцветно произнесла тень. – Но я ее жду. А ты уходи, Живая, пока Страж тебя не заметил.

– Но я должна идти дальше!

– Не должна. Смотри!

И Шейра посмотрела. Туда, куда указала Тень. Она увидела себя, а рядом… а рядом… О, Боги! Нет! Она не может этого допустить!

***

– Великий Кхан! Пленница вот уже сутки отказывается пить и есть!

Элимер оторвал взгляд от своих рук. Вторгшийся в сознание голос прервал ход мыслей, и кхан недоуменно посмотрел на человека, который осмелился его потревожить. Но тут же узнал в нем одного из стражников, приставленных охранять айсадку, и сказал:

– Отказывается? Так накормите силой!

– Мой повелитель, мы пытались, да она не реагировала. И не двигалась вообще. У нас никак не получилось ее расшевелить.

– Я понял. Ступай. Появится время – подойду, посмотрю, что там у вас стряслось.

Стражник поклонился и с заметным облегчением шмыгнул за дверь.

– Ты слышал это, Видольд? – обратился Элимер к телохранителю.

– Да вроде не глухой.

Воин как всегда находился рядом с кханом, хотя сейчас в этом и не было необходимости: в личной библиотеке Элимеру ничто не угрожало. Однако присутствие Видольда странно успокаивало и, кроме того, в последнее время кхан начал прислушиваться к его мнению по некоторым вопросам. Например, как оказалось, необразованный горец и бывший разбойник мог многое поведать о дикарях.

– Ну, и что ты думаешь? Как быть с айсадкой?

– Мне почем знать, Кхан? Неплохо бы сначала взглянуть на нее.

Элимер на мгновение задумался.

– Ты прав. Идем.

***

Стоило Элимеру войти в комнату, где держали пленницу, его глазам предстало странное зрелище. Неудивительно, что стража пришла к нему доложить о ее поведении. Девчонка словно окаменела. Не двигались даже ее веки, а взгляд казался неживым. Хоть бы раз моргнула. Но нет. Уставилась

в одну точку, ни на что не реагируя.

Приказав стражнику уйти, Элимер подошел к айсадке и громко хлопнул в ладоши прямо перед ее лицом, но ресницы девчонки так и не дрогнули. Ему стало сильно не по себе. Ведь он ясно видел, как в дыхании вздымалась и опускалась ее грудь, а значит, девушка была жива. Но что тогда с ней творилось? Что за неведомая магия?! Пожалуй, Тардину не составило бы труда разобраться в этом, но сейчас советник находился далеко, в Антурине.

Пока Элимер раздумывал, Видольд решительно прошел вперед и, непочтительно отодвинув его в сторону, присел перед айсадкой. Несколько секунд вглядывался в ее лицо, затем обернулся к Элимеру, и в его взгляде кхану почудилась тревога, которую нечасто удавалось видеть в глазах воина.

– Кхан, она, кажись, уходит, – произнес Видольд.

– Что значит – уходит?

– Умирает.

Элимер быстро присел рядом с Видольдом.

– Но ничто не угрожало ее жизни!

– Да это и ни к чему. Она сама захотела, вот и уходит. Путь шаманов.

– Что-то я о нем слышал и, как я помню, с него еще можно вернуть…

Элимер задумался и отошел к окну. Он не понимал, как дикарке вообще удалось такое! Обычная айсадская девчонка, слишком молодая, она ничуть не походила на шаманку и просто не могла знать всех этих таинств. Хотя…

И Элимер вспомнил летящую в него Стрелу и глаза дикарки, горящие ненавистью. Ведь была же у племен какая-то причина поставить ее во главе войска? Может, внезапно открывшийся колдовской дар? А что, если именно с ним связано пророчество?

"Проклятье! Она сейчас сбежит, а я рассуждаю – почему!".

– Ты знаешь, как ее вернуть? – резко спросил он к телохранителю.

– Говорят, всякого можно вернуть, пока он блуждает на грани. Только знать нужно, что именно его обратно приманит. Ну, любовь, может, к кому-нибудь или…

– Ненависть, – усмехнулся Элимер, оттолкнув Видольда в сторону.

– Вообще-то, я не то хотел сказать, – растерянно пробормотал тот, но кхан его уже не слушал.

"Где бы ни блуждал твой дух, дикарка, думаю, твое тело призовет его обратно!" – подумал он.

И, подойдя вплотную, Элимер рванул с ее груди тунику, грубо притянул айсадку к себе и злым поцелуем впился в ее губы. Прошло несколько мгновений. Видольд с равнодушной усмешкой наблюдал за развернувшейся сценой, когда кхан вдруг вскрикнул и отшатнулся, хватаясь рукой за нижнюю, прокушенную до крови губу. И одновременно девушка отскочила на дальнюю сторону кровати, ощерилась, словно рысь перед прыжком.

– Так-то лучше, айсадка, – процедил Элимер. – Я вижу, те стражники свежи в твоей памяти. Запомни, еще раз попытаешься проделать нечто подобное, и я верну тебя обратно куда более грубым способом. Не надейся сбежать.

– Вернул зачем? – огрызнулась она.

Элимер удивленно приподнял брови: дикарка начала говорить и даже задавать вопросы? Это хорошо.

– Ты знаешь. Пророчество.

– Не узнает от меня темный человек его. Пусть говорит шакалам, чтобы пытали, казнили и… что еще там…