Гильдия Чёрных Кинжалов
Шрифт:
Да, разумеется Каус предупреждал о том, что Колпаком занимается он — но мог бы предупредить и пораньше, чтобы избежать подобных ситуаций. Мог бы предвидеть!.. Теперь ничего не поделаешь.
В общем, уже после обеда я была в полицейском участке и давала показания.
— Конечно, пожелаю, — заявила я следователю на робкий вопрос о том, не пожелаю ли я их сопровождать. — Во-первых, мне проще показать на местности. Во-вторых, у меня там есть и своё дело. Причём я подозреваю, что наши фигуранты знакомы друг с другом…
«Это Колпак у нас вежливый…» — вспомнила я слова той, кому была обязана
И в который раз, словно воочию, увидела срываемую с плеч голову девочки.
Вежливый. Ну да.
***
Мы быстро доехали до посёлка, и я продемонстрировала улицу, где мне накануне чуть не снесли голову.
Понятное дело, там уже не было девушки с мечами.
— Мы опросим жителей, — наконец постановил Риад, главный из сопровождавших меня полицейских, очень толковый мужчина чуть постарше меня, с отливающими рыжиной волосами. — Будет любопытно, что они расскажут по этому поводу.
Хорошая формулировка. Видно, что человек привык обращать внимание не только на то, о чём ему рассказывают — но и на то, как о чём-то умалчивают.
Мы разошлись в разные стороны. Я целенаправленно зашагала к знакомой калитке — той самой, с заряженным засовом.
Чтобы отстирать передник, пришлось воспользоваться магией, но я была уверена, что оно того стоит. Нужно было всё-таки начать налаживать контакты с жителями Приграничья, а раз никому больше это не казалось важным, то получалось, что заниматься этим должна я.
Никто не вышел меня встречать. То ли из чувства протеста, то ли из страха. То ли в доме и в самом деле никого не было.
Я повесила фартук на калитку, в перекидку, надеясь, что никто из соседей на него не покусится, и пошла вдоль по улице.
Я так и не спросила у Кауса, что это за место. Посёлок, или всё-таки маленький городок. Как его называют местные жители, как его воспринимают дельсунцы? Какой-то он был пёстрый, несмотря на общее впечатление заброшенности. Дома из камня, дома из дерева. Но чаще — из дерева и камня сразу: светлые стены расчерчены деревянными рейками на прямоугольники и квадраты. Односкатные крыши, наклон которых иногда едва заметен. Глухие заборы. И за каждым, за каждым словно кто-то прячется, выжидает, когда можно вонзить меч тебе в спину…
Кажется, я становлюсь параноиком.
Днём, на самом деле, народу на улицах не так уж и много. Мы, когда шли сюда, видели, что большинство из них работает в полях. По домам отсиживались больные или немощные, или женщины из больших семейств, которым и без поля работ хватает — и есть, кого туда отправить при этом… Мы решили вернуться к тем, кто в поле, потом. С человеком хорошо разговаривать, когда он один, и не за кем прятаться.
Не переставая оглядывать заборы, я внезапно наткнулась на прохожего. В этой части городка, нелепой из-за своих вытянутых двух- и трёхэтажных домов с почти горизонтальными, с лёгким наклоном, крышами, он внезапно оказался единственным человеком на тот момент. Словно бы все остальные вымерли. Он стоял и смотрел на меня с ничего не выражающим лицом — но я уже была достаточно подкована в общении с местными, чтобы увидеть в этой фигуре враждебность.
Я сердито поддёрнула
Тревога. Разъедающая, растравливающая изнутри. Мурашки. Была бы я животным, у меня бы шерсть поднялась дыбом.
Где-то рядом, совсем близко, находилась пустынная тварь. Каус был прав — я действительно научилась истолковывать свои ощущения на их счёт. Но пока не научилась различать нюансы…
А следовало бы.
Только я замерла, прислушиваясь к себе, как незнакомец ринулся на меня — быстро и бесшумно. Это было настолько неожиданно и выглядело настолько не по-человечески, что я только и смогла, что попятиться. Я даже не вспомнила о магии в этот момент. И была бы, несомненно мертва — если бы кто-то не подхватил меня под мышки и не унёс вверх.
Высокое небо хлынуло в глаза, скрутилось в воронку в солнечном сплетении. Я тихо пискнула, не в силах закричать — и тут же рухнула на какую-то крышу. Строение было ветхое, деревянное, довольно высокое и неуловимо знакомое. Голубятня. За неимением письмоносцев, простые люди часто прибегали к услугам этих птиц, и в каждом, даже самом маленьком селении, жил как минимум один заводчик голубей.
У меня была всего секунда до того, как я смогла поднять голову.
Возле меня в такой же неудобной позе полулежал Колпак.
Я не успела ни закричать, ни спросить что-то, ни даже подумать. Удар нечеловеческой силы пришёлся на какую-то опорную сваю. Мне казалось, я чувствую, как подо мной, под тонким деревянным настилом, вспархивают перепуганные птицы, которым некуда лететь. Голубятня накренилась, я перекатилась к краю крыши, в полмгновенье поняв, что не успею начертить символ при всём желании. Колпак тоже не успевал его начертить — если бы он вдруг вздумал зачем-то помогать мне второй раз.
Я полетела вниз, беспомощно мазнув руками по карнизу.
«Не расшибусь, так калекой…», — пронеслась в голове короткая рваная мысль.
И тут на моём запястье словно сомкнулись большие клещи. Плечо едва не выдернулось из сустава. Повиснув на одной руке, я с размаху налетела на стену недообрушившейся голубятни.
Колпак потянул меня вверх, и моё тело тут же принялось ему помогать — не посоветовавшись со мной, инстинктивно. Я зацепилась второй рукой, и мы вместе с моим неожиданным спасителем вытащили меня наверх.
Убедившись, что я больше не падаю, Колпак выпустил меня и быстро кинул в мужчину внизу сразу несколько «пирамидок». Те его буквально пригвоздили к земле, распялив, как звериную шкуру. Когда я встала и, с трудом держа равновесие, глянула вниз, то увидела лишь кровавое месиво.
Я посмотрела на Колпака.
Он был гораздо выше меня. Плащ не скрывал ни размах плеч, ни висящей на поясе сабли, которую он мог пустить в ход в любой момент. Вот только почему он до сих пор этого не сделал? Что это вообще было сейчас?! Я — человек, который пришёл, чтобы ускорить встречу Колпака с эшафотом! Вряд ли он этого не понимал.