Глубокая охота: Империя наносит ответный удар
Шрифт:
А теперь эта посудина умудрилась еще и потерять свое место! При том, что шторм их зацепил только краем, помотало часа три, не больше, а сейчас остались лишь дождевые шквалы. В глубине которых и затерялось подопечное судно, упорно не желая ложиться на курс сближения.
— Ну что там?!
— Они говорят, что повернули, но…
— Что еще за «но!»?!
— Радарные данные этого не подтверждают, — выпалил вахтенный офицер. — По ним наблюдаемый объект продолжает двигаться прежним курсом. И еще, этот странный отклик по-прежнему…
— Так… —
— Но правила… — вахтенный осёкся и молча дал командор-поручику голосовую связь.
Следующие несколько минут дежурная вахта крейсера могла бы запомнить надолго — если бы весь этот «непереводимый военно-морской жаргон» им не приходилось и так уже регулярно слушать в свой адрес.
— … и чтобы срыгнутый кашалотом кальмар засунул вам щупальца в рот и жопу и вывернул наизнанку! — закончил Былко-Буховцекий, с глубочайшим чувством выполненного перед народом и Отечеством долга вернул микрофон вахтенному, и, закрыв глаза, откинулся на подголовник.
Впрочем, пребывал он в этой позе недолго.
— Ну что теперь?! Соизволили пошевелиться?!
— Кажется… да, теперь меняют курс. Идут на сближение.
— Во-от… — наставительно протянул Былко-Буховцекий, — еще дед мой говорил: добрым словом… ну и револьвером, конечно… можно добиться ну практически всего. Главное — быть убедительным.
— Это уж точно, — хихикнул дежурный радарист квази-есаул Пильковский, в силу древности рода иногда позволявший себе подбавить фамильярности в разговоре с капитаном. — Скорость прибавил… чешет узлах на шестнадцати, не меньше.
Звон лопнувшего стекла был настолько резок и внезапен, что не только капитан, но и остальные вахтенные инстинктивно сжались, втягивая головы в плечи. Лишь несколько секунд спустя, когда стало ясно, что звук все-таки не был разрывом снаряда, все, как синхронно наводимые башни, развернулись на штурмана и парящую лужу рядом с ним.
Штурман был явно белее молока, которым пытался разбавить свой чай.
— Н-не бывает…
— ЧТО?!
— Н-не бывает т-транспорта «Вяликая Мядзвядка» со скоростью шестнадцать узлов, — отбарабанил штурман. — Там паровик тройного расширения… двенадцать максимум. Больше это уже класс «Олень», дизель или паротурбина…
— Так, а в чем проблема-то? — благодушно вопросил Былко-Буховцекий. — Я не понял…
— Вот он! Выходит из-под дождя…
— Твою ж мать…
Кто из вахтенных сигнальщиков произнес эти слова, выяснить уже не успел ни капитан, ни остальные офицеры.
Из пелены дождевого шквала вынырнул корабль явно больше пропавшего транспорта, и оказался он не типичный для конфедератских судов «коричнево-ржавый», а имперский «темно-синий ночного боя». Что хуже всего, он уже развернул башенные орудия на «Баторовку».
С точки зрения флотских стратегов
Спустя пару десятков лет, они заслуженно считались устаревшими, а потому — непригодными для эскадренного боя. Зато высокая скорость и наличие на складах большого количества снарядов старого образца делали эти корабли подходящими для набеговых операций в стиле «обстрелял и убежал».
Успеет вернуться под истребительный «зонтик» — хорошо, нет — так нет. Всяко лучше, чем потерять новый корабль.
Но «картонной» броня «Холо» стала только для главных калибров хищников покрупнее. Неудачное расположение башен вполне можно компенсировать маневром — если ты заранее уже знаешь, куда придется стрелять.
Имперский радар уступал конфедератскому, но здесь не пригодился. Интенсивный обмен руганью между «Баторовкой» и подопечным транспортом дал имперцам все нужные сведения.
Командир «Холо» некоторое время колебался, подозревал ловушку и даже пытался охладить пыл собственных офицеров аргументами в стиле «ну не могут же они быть такими идиотами…».
Монолог Былко-Буховцекого на открытой волне поставил убедительную точку в этом споре. Могут. Именно такими.
Корвет-капитан Иванковский даже позволил себе помечтать: если конфедерат переживет этот бой и его выловят из воды, то обязательно надо рассказать, как принято решение и почему. В лицах и с выражением.
Сам капитан выслужился «из низов», каждое очередное звание выгрызал у более родовитых и даровитых зубами, и даже на своём, за реальные заслуги полученном, крейсере оставался де-юре временным командиром без обязательного для ранга корабля повышения звания. Всяких там золотых мальчиков Иванковский ненавидел за это люто и совершенно искренне.
На его командах перед боем эти мечты не сказались — корвет-капитан действовал строго профессионально. Отчасти поэтому рассказать своему заочному новому знакомому он так ничего и не смог. Один из снарядов первого залпа «Холо» угодил прямо в рубку «Баторовки». Конфедератская броня могла бы помочь против одноклассников, но четырнадцать дюймов имперского полубронебойного «расплескали» её вместе со всем содержимым.
Еще один снаряд снес за борт четвертую универсальную башню. Удивительно, но даже без объявления боевой тревоги оставшиеся три сумели развернуться и выпустить пару десятков фугасов в сторону «Холо» прежде чем второй, в упор, залп мегакрейсера превратил «Баторовку» в пылающие руины.
Глава 7. Подводник. На острие ножа.
А то, что вечно пьянствуем
Бузим и тунеядствуем
Так это ж все — коварные враги
А сами мы лучистые
Наивные и чистые
Иначе даже думать не моги!