Гниющий Змей. Книга 1
Шрифт:
— Что? Да, конечно, давали. При чём тут мщение?
— При том, моя хорошая, что вашу подругу действительно отравили, но ядом более смертоносным, чем мышьяк, цикута или белладонна. Однако, на наше счастье, справиться с его последствиями проще. Ох, будьте любезны, пособите старику, — он сунул склянку мне. — Совсем я стар стал, сил нет, остаётся лишь стыдиться собственной немощи.
— Какой странный запах... — сказала я, когда выдрала пробку. — Даже глаза режет.
— Благодарю, — принял брат-лекарь своё лекарство обратно, — так о чём
Его скомканные, явно взволнованные речи оборвались. Я тоже умолкла и наблюдала, как старик водит над склянкой рукой, наговаривая непонятные слова. В какой-то момент показалось, что жидкость за непрозрачным стеклом обрела некое сияние, будто туда фосфора плеснули.
Оно быстро померкло, а лекарь открыл глаза и с тяжёлым выдохом потёр лоб, смочил ватку из бутылька да сунул под ноздри бессознательной пациентке.
— Брат Алистер, а разве дозволено азариям чаровничеством баловаться?
— Все мы не без греха, — святой брат хитровато улыбнулся. — Да и какое тут баловство? Силы у меня уже давно не те, годы подкосили.
Если верить книгам по истории, то до пришествия Архудерана между магами и священством шла серьёзная мировоззренческая война, но сейчас, когда на сигнал о заражении гнилью спешат одновременно и святые братья, и дежурные маги... В общем, не до философских дебатов стало.
— Так что с Сандой? — Он ведь так и не ответил.
— Проклятие, — бросил старик, и я сразу же поняла, что он вовсе не выругался, а поставил диагноз.
— Что? — я невольно опустилась на пододвинутый к кровати стул, где раньше сидел Киллиан. — Вы уверены?
— Я ощущаю остаточный след магии, которая проникла в её мозг, — сообщил старик, глядя на Санду. Та не очнулась, и он убрал ватку да снова начал выискивать что-то в недрах саквояжа. — Скажите, милая, ваша подруга нюхала эти цветы? — подбородок лекаря качнулся в сторону вазы на тумбе.
— Да... — выдохнула я, ошеломлённо. — Вы хотите сказать...
— Кто-то наложил заклятье на эти замечательные орхидеи. Они фонят магией, я даже отсюда ощущаю едкое пощипывание: будто стоишь под кустом цветущего олеандра в жаркий день. Ну-ка, подайте-ка вазу. Не бойтесь, просто не подносите лицо к бутонам и не вдыхайте пыльцу.
Я с недоверием обхватила руками керамическое изделие и, отвернувшись, поставила на постель — донышко промяло перины рядом с зачехлёнными серой рясой бёдрами старика. Тот принялся водить руками над зелёными стеблями с белыми цветами очень характерной формы, а я опасалась сердцевинки каждого цветка, где засела колонка из сросшейся с рыльцем и столбиком тычинки.
Действия лекаря напоминали то, как меня утром обследовал придворный чародей. Брат Алистер тоже будто вдыхал не только через ноздри — которые благоразумно держал подальше от пыльников, —
И что-то вынюхал.
— Да, колдовство, — подтвердил он и на этот раз потёр лоб сильнее да поморщился. Похоже, использование оккультных сил давалось ему нелегко. — Плохо сработано, непрофессионально, совсем никакой маскировки, но убойный заряд очень солидный. Похоже, рассчитано не на всякого вдохнувшего, чувствуется некая сориентированность, избирательность действия.
Мне подумалось, что ведь Гвида наверняка нюхала орхидеи — и ничего.
— Целились в молодую девушку? — предположила я.
— Да, со всей очевидностью, — он приблизил лицо и рискованно вдохнул пыльцу. Ничего не произошло. — Старичьё эта штука игнорирует.
— Брат Алистер, но зачем же так рисковать? — попеняла я.
— Ох, да ничего, в мои-то годы, чуть раньше, чуть позже — уже не имеет значения, — с совсем не старческой весёлостью отмахнулся бывший волшебник и достал из недр балахона кисет да набил нос чем-то поинтереснее пыльцы.
— Но ведь букет был адресован мне... — отрешённо проговорила я, убирая вазу на место. — Получается...
— Кто-то хотел вас убить, моя дорогая, — кивнул старик, убирая лирокрас за пазуху. — Кто-то владеющий магией или обратившийся к достаточно сильному дилетанту. Ну, или к специалисту, маскирующемуся под дилетанта, хотя профессиональная гордость обычно не позволяет идти на столь полезный приём.
— Гальтон... наверняка этот благородный стручок решил... Простите, мне не следует так выражаться.
— Ничего, милая, — похлопал старик тыльную сторону моей ладони. — Вы про наследника Кадоганов? Да, вижу, в ваших волосах появилась лента, совсем забыл поздравить вас с помолвкой.
— Право же, не с чем, — тут же отпёрлась я. — Всё произошло так неожиданно, сегодня утром я проснулась даже не помышляя о замужестве, а теперь... Понимаете, мы с этим молодым человеком сразу очень не понравились друг другу. Да и радости от самой идеи брака в нём не больше, чем во мне, так что он вполне мог...
— Не рубите с плеча, — помахал пальцем старик. — Самый очевидный подозреваемый, конечно, может оказаться преступником, но чаще это всё же не так. Я знаю этого юношу, и вряд ли он пойдёт против воли отца. Но даже если я ошибаюсь, вам следует оставить подобные обвинения при себе — для вашей же сохранности.
— И что теперь? — мои напряжённые руки упёрлись в колени.
— Теперь я подберу правильное заклятьеце, чтобы пробудить вашу подругу, а после сообщу о случившемся в академию, — старик смачивал слюной подушечки пальцев и листал исписанную бисерным подчерком записную. — Простите, но утаить этот инцидент я не могу.
Ага, ясно, а после обо всём прознает и лорд-канцлер — даже не знаю, к добру или к худу. Нет, умом-то я понимаю, что покушение — дело серьёзное. Но сердце хочет просто обо всём забыть, как о кошмаре и жить спокойно дальше. Лишь бы с Сандой всё обошлось...