Годы гроз
Шрифт:
— Как инквизитор Моллард?
— Без сознания. Я знаю, вы старались, но вряд ли он выживет.
— Просветитель не оставит его.
— Он примет его как сына, это точно. Но вряд ли дарует жизнь. Никто не живет с такой раной.
— Особенно если ему вонзают в сердце кинжал!
Кассандра возникла рядом, на вид еще более мрачная, чем несколько минут назад. Потемневшие глаза утопали в кругах, что на бледной коже казались совсем черными.
— Принцесса, — сказала она. — Бронвер хочет убить инквизитора.
— Не убить, — насупился Брон. —
— Убить! — отрезала Кассандра. — Все знают, что ты хочешь быть инквизитором. Теперь тебе представился шанс, не так ли?
— Сир Раддерфорд, это правда?
Голос принцессы звучал по-прежнему мягко, но уже не добро. Словно любящая мать нахмурилась, и Брону вдруг стало стыдно.
— Отчасти. Я лишь хочу избавить его от страданий, но звание тут не при чем.
— Для некоторых и впрямь нет надежды, — сказала Алина. Словно подтверждая ее слова, по навесу застучали первые капли дождя.
— Нам нужно уходить, и быстро, — кивнул Бронвер. — Мы не сможем нести столько раненых. Даруем им легкую смерть — это лучше, чем умирать в дороге от боли и горячки.
— Инквизитор выживет! — Кэс топнула ногой, как девчонка.
— Ты думаешь? — рявкнул Брон, распаляясь. — Ты видела, какой удар он получил?
Глаза Кассандры потемнели еще сильнее. Да, она видела. Дэнтон стоял на коленях, уже почти без памяти, и свинар со всей мощи опустил свою чудовищную булаву на его голову. Треск черепа был слышен даже сквозь битву, и Моллард пал. Когда это случилось, Брон ощутил вдруг, как открылось второе дыхание, и снова ринулся в бой. Кони врезались во фланг свинарам, и уже скоро битва была закончена.
— Какой грех тяжелее — лишить раненых жизни или заставить скончаться в муках? — спросила принцесса как будто сама у себя. — Я не в силах решить.
— Но вы же решили отправить нас в этот бой! — вскрикнула Кассандра.
Алина подняла на нее взгляд.
— Вы правы, рыцарь. Вина лежит на мне.
— И вы хотите сделать ее еще тяжелее?
— Перестань обвинять принцессу, — прогудел Брон, чувствуя себя Лавеллетом.
Алина и Кассандра смотрели друг другу в глаза — одна смиренно, другая сурово и почти что с ненавистью. И ни одна не отводила взгляда, пока принцесса не кивнула.
— Да будет так, — сказала принцесса. — Сколько у нас осталось лошадей?
— Чуть больше сотни, — буркнул Брон.
— Пусть те из раненых, кто могут, едут верхом. Остальных мы положим в повозки и на носилки. Когда мы должны уходить?
— Чем быстрее, тем лучше, — Брон дернул себя за ус. — Все наши припасы сгорели. Нет ни еды, ни палаток. От раненых может пойти зараза. Надо двигаться, иначе мы все умрем.
— Тогда отдайте нужные приказы, сир.
— Я отправлю людей вперед, — сказала Кассандра. — Пусть предупредят Бальдера в Старом Утесе. Он сможет послать людей нам навстречу.
— Мы пойдем в Старый Утес?
— Если ваше величество не против, — без поклона сказала Кэс и развернулась на пятках. — Где Бастиан? Кто знает, он выжил?!
— Она очень предана
— Больше, чем вы думаете, — буркнул Брон. — Где Эльтон, госпожа?
— Он помогал собирать павших.
— Пойду отыщу его. С мертвых хватит почестей — пора позаботиться о живых.
Если принцесса считает, что надежда есть — пусть будет так. Пускай Моллард попробует выжить. Если он очнется, то вряд ли сможет сказать хоть слово, и слюна будет течь у него по лицу, как у младенца. Пускай Кассандра вдоволь насладится этим зрелищем, прежде чем сама пронзит его сердце.
V
Америя, Кроунгард
Девять рыцарей, возглавляемых Коррином, шли по Аллее славы — так назывался самый широкий коридор Кроунгарда, где стены от пола до потолка покрывала искусная мозаика. Сцены славы Америи — от казни лотарских королей до Великого Искупления. Потолок Аллеи был стеклянным, так что луна играла на гордых лицах воителей и их воздетых мечах. На стенах оставалось еще много свободного места для будущих поколений.
— Великий Раскол, — сказал кто-то.
Коррин посмотрел на изображение события, положившего конец могучему Скарлендуру, государству на севере. Осколок тела Божьего, упавший в Отцовых горах до начала времен, однажды ночью просто взял и взорвался. Взрыв был такой силы, что его почувствовали по всему Мирису. Землетрясения и обвалы уничтожили большую часть государства горцев.
Из расколотых гор наружу вышли все богатства недр — от олова до алмазов. Тогдашний король Артис Третий вместо того, чтобы помочь страдающим соседям, напал на них. Северяне прозвали Артиса Предателем — и он принял это прозвище. Говорили даже, что он сильно страдал, нещадно бичевал себя и называл величайшим грешником, а на войну отправился пешком и в одной власянице. И все же захватил Скарлендур, сделав его землями Стоунгарда.
Остатки скарлов подчинились америйской власти или были изгнаны. Они ушли на север и не вернулись. Нашли новый дом среди скал или погибли, упав с края мира.
А те, что остались в горах, со временем одичали или вовсе превратились в чудовищ. Место взрыва было проклято — те, кто долго находился там, начинали болеть, у них выпадали зубы и волосы, а на теле вырастали мерзкие опухоли.
— Сир Гвин.
— Что? — он оторвался от изображения жуткого зарева и пепельного гриба.
— Мы идем?
Остальные рыцари ждали его, застывшего у мозаики.
— Я задумался над тем, как изобразят здесь нас, — Корр торопливо зашагал вперед. — Ведь сегодня — поворотный день в истории!
— Думаете, нас и правда тут изобразят? — наивно спросил юный рыцарь с большими, как у девицы, глазами.
— Вполне возможно, — Коррин потрогал кончик носа. — Когда все получится, люди скажут — именно благодаря сиру Гвину и остальным Святой Престол теперь стоит в Америи!
— Отец меня зауважает наконец-то…