Голая женщина в метро
Шрифт:
Маэстро, туш! Бабушка втыкает песню «Олеся», я выплываю на кухню в злополучных розовых пуантах походкой слепого кавалериста, лихо подбрасываю одну кеглю и спотыкаюсь о корыто с водой. Спектакль окончен, гаснет свет. (с)
Аплодисментов не было. И только папа успел высказать веское мнение ещё до того, как всё исчезло: «Ухниуясебе!»
Как папа убил Чака Норриса
В
Чтобы не быть в весе петуха, папа худел. Худел он всего один раз, потом его побили друзья, и больше он не худел. Побили за то, что они полдня парили его в бане перед соревнованиями, а папа тихонечко пил воду из мочалки, пока вся банда прыгала над ним с вениками. Папу часто били друзья, каждый раз было смешно, но не бить было нельзя. Некрупный папа на 23 февраля должен был стоять на верху пирамиды из красивых комсомольцев-физкультурников и развлекать правительство. Пукнул на всю Красную площадь. Внизу начали ржать, пирамида упала.
«Лучше геройски пёрднуть, чем предательски бзднуть!» Уже очень старенький папа, лет в 40, прилетел из Сухуми в огромных солнечных очках, в ноябре. Мы встречали его в аэропорту с мамой. Папа вцепился в нас и сказал, что больше без нас никуда не поедет. Под очками был фантастических размеров бланш. Следом за папой прилетело приглашение в суд за нанесение телесных повреждений семи человекам в пивном баре города Сухуми. «Я защищал семью и Родину», – сказал папа. Всё, что делал папа, было: «Защищал семью и Родину». Горел в машине, сломал телевизор батоном колбасы, «починил» швейную машинку молотком, просверлил проводку в стене, выдрал единственной дочке не тот зуб и даже потерял кошелёк – защищал, и всё. Мало ли что могло бы случиться, если б не. В армии папа не служил, ездил по гастролям с госцирком в качестве укротителя слона, воздушного гимнаста, главного клоуна, Самсона, разрывающего пасть льву… Каждый раз рассказы были разные, очевидцев не было, папа был герой манежа, победитель в боксе, водитель самолёта и защитник семьи и отечества. Раз в году я дарила ему галстук. Покупала самый дорогой, копила деньги, всей семьёй добавляли, выбирала сама. И он эти галстуки носил и даже умел завязывать разными способами. Какой альпинист и настоящий моряк не знает, как завязывать галстук?! Тогда никто не знал Чака Норриса. Папа б его легко побил. Правда, Чак Норрис об этом бы не узнал, но это ведь совсем не важно!
Транссёрфинг Хоттабыча
Я никогда ничего не просила. У меня были другие, весьма понятные ходы. Например, вздыхать, глядя на нужное, как паровоз, и мечтательно закатывать глаза, часто вместе с губой. Денег у родителей было не сильно много, потому мне рассказали про губозакатывательную машинку. Много позже я увидела её именно такой, какой и представляла. Она лежала в галантерейном отделе и оказалась красным ключиком с прорезью, в которую вставлялся конец тюбика с зубной пастой. Конечно же мне его купили,
Как-то раз папа притащил меня в «Детский мир» и сказал, чтоб выбирала что угодно, но одно. Можно было выбрать немецкую железную дорогу, в которую вцепился сам папа. А мне понравился Старик Хоттабыч с тряпичной тушкой, в восточном халате, смешных тапках, чалме и с пластмассовой головой, к которой была приклеена белая борода. Это был странный выбор, мягко говоря, «но то, чего требует дочка, должно быть исполнено, точка», – как писал Маршак. Хоттабыч был очень нужен, потому что, владея им и его бородой, можно не вздыхать как паровоз, а выдрать волос, сказать «трах-тибидох»… И всё будет. Такое вуду с транссёрфингом реальности.
Когда в хоттабычевской бороде осталось полтора синтетических волоса, я была близка к помешательству. Я сотворила целый ритуал с бородой, свечами, губозакаточной машинкой, кукольным сервизом и гаишной палочкой. В конце ритуала я трижды проорала: «Пусть этот козёл уродский, Коля Н., сдохнет, обосрётся и умрёт, аминь!» – и вошел папа. Вошел, плюнул и вышел. Через час вернулся с боксёрскими перчатками, вручил мне их и сказал, что против козлов магия бессильна. Будь сильной, и все обосрутся.
А Хоттабычу мама новую бороду приклеила из собачьей шерсти. А Коля Н., надеюсь, жив. Мне тогда десять лет исполнилось.
Я требую любви!
Всё чаще хочется в детство. Не в СССР, а домой, к родителям. Жили-то кое-как, не дружно, нервно, а вот казалось бы…
Я так хотела быть похожей на папу, я делала для этого всё. И бороду. Чтоб у меня была борода, мне посоветовали взять на рассаду у папы. Посоветовали и забыли. В то субботнее утро весь двор узнал, как ревёт раненый мамонт – я взяла на рассаду волос, совсем немножко, просто выдрала клок с груди у спящего папы.
Потом я узнала, кем работает папа, мама сказала бабушке, что он высиживает яйца на работе. Странная работа, но почему нет? И я стала высиживать яйца, в кастрюльке, на батарее, накрыв подушкой. Тогда как раз про мушкетёров кино показывали, и я была очень счастлива. Высиживать яйца было легко и весело. Потом яйца у меня отобрали, и я орала, что мне мешают работать, верните яйца, попробовали бы вы помешать папе яйца высиживать, папа всех вас уволит!
Потом я узнала, что у папы нет совести. Ну и что? У Барсика её тоже нет, вы говорите, но все его любят. Полюбите папу немедленно!
Наверное, я была тупенькая, зато добрая. Ничего, собственно, не изменилось во мне. Совести нет, по ночам я не сплю и много курю – яйца высиживаю, как папа. С кого бы потребовать за это любви?
Как мы ловили маньяка
Для купания в реке Москве надо иметь врождённый иммунитет. «Всегда держи рот закрытым, Ихтиандр, говно заплывёт», – говорил мне папа, когда я гарцевала по квартире в чёрных сатиновых семейных трусах. Эти трусы были для физкультуры, а плаванье – это физкультура, ну а сисек мне боженька так долго не выдавал, что я плавала в этих прекрасных трусах, и местные алкаши звали меня Витёк. Однажды я бездарно спалилась – пошла посцать и… «Мать вашу! Витёк ссыт сидя!!! Он – баба!!! Фуууу!» – сказали мои друзья и перестали играть со мной в футбол. Это была драма. Я и письло мужское-то никогда не видела и не задумывалась, как ваще это – ссать стоя. Но рассказ не об этом.
Конец ознакомительного фрагмента.