Голому рубашка. Истории о кино и для кино
Шрифт:
И только я уложила в чемоданы наши вещи, как открывается дверь и входит высокий мужчина лет за пятьдесят, и я поняла, что это Дмитрий Константинович и есть. Только на фотографии, которую он мне прислал, он был явно на двадцать лет моложе и более ухоженный, опрятный. Сейчас же он выглядел обычным мужиком, какие играют во дворах в домино.
— Здравствуй, Лариса, извини, что задержался, — сказал он, обращаясь ко мне на «ты», хотя в переписке мы обращались друг к другу на «вы». — А это твой сын? — спросил он, показывая на Мишу.
Он был очень возбужден, я это почувствовала,
— Здравствуйте, Дмитрий Константинович, вы так надолго исчезли, а за это время обстоятельства сильно изменились, и я уезжаю, — сказала я.
— Как это уезжаешь? — удивился Дмитрий Константинович. — Никуда я тебя не отпущу. Я тебя вызвал сюда и потому имею на это право.
— Вот деньги, которые вы заплатили за билеты. В двойном размере, — сказал тут Миша. — Так что на этом ваши права заканчиваются.
— А это что за лилипут здесь? — прямо задрожал от негодования Дмитрий Константинович и двинулся на Мишу. — Откуда ты взялся такой?
Я бросилась и загородила Мишу:
— Это мой знакомый. Вы не посмеете тронуть этого человека!
— В своем доме я могу сделать с ним все, что захочу! — взвизгнул Дмитрий и попытался отстранить меня.
Я сопротивлялась, как могла, представляя, что может сделать этот верзила с маленьким Мишей. И вдруг услышала сзади щелчок и спокойный голос Миши.
— Отойдите, Лариса, не беспокойтесь за меня.
Я обернулась и увидела в руках у Миши пистолет, очень маленький, про такие говорят «дамский». Пистолет был направлен поверх меня, очевидно, прямо в голову Дмитрия Константиновича. Я инстинктивно отпрянула в сторону, а Дмитрий Константинович, увидев пистолет, остановился.
— Я знал, что этот лилипут — бандит! Так вот: я сейчас иду, звоню в милицию, говорю, что у меня в доме вооруженные грабители. Сядете как миленькие! — очень истерично закричал он.
— Звоните, — сказал Миша. — Впрочем, я и сам могу вызвать милицию.
Миша достал телефон и стал набирать номер, поглядывая то и дело на Дмитрия Константиновича. И в какой-то момент, когда глаза его были направлены на цифры, Дмитрий Константинович вдруг ногой выбил из рук Миши пистолет — раздался непроизвольный выстрел, — повалил Мишу на пол и стал наносить ему удары. Он накрыл Мишу своим телом так, что только по направлению его ударов можно было понять, где находится Миша.
— Ты думаешь, раз богатый — тебе все можно? Получай, гад!
И вот я говорила уже, что в крайних обстоятельствах всегда принимаю верное решению. Так и в этот момент: я схватила утюг, который оставила утром на столе после глажки платья, и тупым концом хорошенько шмякнула им Дмитрия Константиновича по спине, между лопатками. В последний момент я сообразила, что, если ударю по голове, могу убить.
Дмитрий Константинович взвыл как собака, которую ошпарили кипятком, перевернулся на спину и тут я увидела окровавленное лицо Миши.
— Мишенька! Простите, ради Бога! — успела я сказать. Миша проворно вскочил, мне показалось даже, как мячик, схватил лежащий на полу пистолет и навел его на корчащегося на полу Дмитрия Константиновича. Другой рукой он поднял телефон,
— Это я. Срочно будь по адресу… — и назвал адрес дома, где мы находились.
Дмитрий Константинович тем временем елозил по полу, обзывал меня последними словами, говорил, между стонами и всхлипами, что только-только излечил радикулит и вот теперь, после моего удара, эта страшная боль снова вернулась к нему. Вот, мол, что значит делать людям хорошее. А он сразу почувствовал, что я — та еще сука, как только увидел меня, еще в аэропорту. И потому все это время жил у соседа и вел наблюдение за мной, за моим поведением. И понял, что впустил в дом змею! Это надо же — в первый же день спутаться, и с кем, с бандитом-лилипутом!
Я делала знаки Мише, чтобы он не слушал этого придурка, а минут через 10 пришел Алик, телохранитель Миши, и надел на Дмитрия Константиновича наручники. По ходу Алику пришлось пару раз стукнуть его, и Дмитрий Константинович от каждого удара орал так, как будто его прижигали каленым железом. Алик для верности приковал его к батарее отопления, а за это время Миша вымыл под краном окровавленное лицо, Алик потом помог мне вынести и уложить наши чемоданы в машину.
— Не беспокойтесь, шеф, — сказал он Мише, — сделаю ему внушение и в дальнейшем этот козел будет абсолютно не опасен. Хотя, по-моему, он больной человек.
Я попросила не бить больше Дмитрия Константиновича, и Миша поддержал меня.
Когда приехали домой, дети уже спали. У Миши появились на лице синяки, я сделала компрессы и приложила их к больным местам.
— Бедный, пострадал из-за меня, — приговаривала я, ухаживая за Мишей.
— Я бился за любимую женщину, — сказал Миша — А за это можно и умереть!
— Ты что! Не дай Бог! — я обняла и прижала его к себе. — Я уже без тебя не смогу…
— Ты не шутишь?
Миша чуть отстранился и посмотрел на меня уже заплывшими под синяками глазами.
— Шучу, — сказала я и поцеловала Мишу в губы. И знаете, что я вам скажу: у меня не было ощущения, что я целую карлика, все было как при нормальном поцелуе. И все остальное, в общем, тоже. Не могу сказать, что с каким-либо мужчиной мне было лучше, чем с Мишей. Так что размер, как сейчас часто говорят, не имеет никакого значения. Поверьте мне.
Живем мы вместе уже пять лет, у нас общий ребенок — мальчик Степа. Он абсолютно нормальный, и Миша на седьмом небе от счастья. И я тоже.
— Как хорошо, что ты захотела попробовать тогда сушеную хурму! — очень часто говорит мне Миша.
Ноябрь 2010 г.
ЛЫЖНЯ
Мы встретились с Мишкой на дне рождения у нашего общего товарища — он был со своей девушкой, я — со своей. Мы давно не виделись с ним и в разговоре за столом он предложил на следующие выходные поехать в однодневный дом отдыха, путевки обещал достать у себя на работе — тогда только появилась эта новая форма отдыха. Мы с Леной с радостью согласились — покатаемся на лыжах, сделаем в лесу шашлык, надышимся свежим воздухом.