Голоса возрожденных
Шрифт:
Ввиду того, что из рук зирда выскользнула целая тысяча молодых рабов, он слепо надеялся хотя бы на трофей амийских охотников – голову изумрудного Гивала, что те обещали отдать за ту самую иноземку. Смешная ситуация вырисовывалась перед глазами Билту, который видел прибежищем беглянок амийский Катис.
– «Наверняка им все же удалось, – подумал он. – Некогда великий Пест выставил себя перед всеми полным посмешищем. Не пройдет и месяца как хмельные барды будут напевать о нем острые песенки».
Его взор обозрел
Воительница проявляла живой интерес к молодому урпийцу, мышцы которого на обнаженном торсе были покрыты каплями крупного пота. Изредка его обливали ледяной водой, отчего ноги парня сводило в мучительных судорогах.
Когда Билту вышел из темноты, Альфента оторвала от красавчика свой порочный взгляд, уставившись на зирданца.
– И ты здесь? – озадаченно произнесла она. – Пришел посмотреть, с какой молодой плотью мы имеем дело?
Билту, нависнув над бессознательным Либусом, изучил его прекрасное юное лицо и еле заметный зигзагообразный шрам на левой щеке. Ему было абсолютно непонятным то, как такому миловидному пареньку могли доверить пост капитана, команду и целое торговое судно.
– Хм, – хмыкнул он. – Я предполагал, что урпиец намного старше и крепче. Такого можно убить движением всего лишь двух пальцев.
Коренастый истязатель Тортон, приставленный свирепой тенью к Либусу, выйдя из ближайшего закутка, вынес на свет плоскую чашу с сотней раскаленных углей. В другой его руке чернело некое подобие печной кочерги. Он намеревался помучить капитана, пройдясь по его телу раскаленным металлом, а в довершение поставить на его шее зирданское тавро – там, где будет сидеть широкий ошейник.
Когда он завидел Билту, его желание калечить бедолагу поутихло, и он предоставил Пестовому сыну возможность осмотреть нового раба.
– Это хороший экземпляр для пещеры Эку, – сказал Тортон, разместив чашу углей на ближайшем каменном постаменте. – Мне лишь нужно сломать его волю, да и разузнать кое-что.
Билту, посмотрев в глаза Альфенты, узрел в них проблески жалости к участи капитана. Эта влюбчивость в каждого подряд делала ее смешной и слабой для всех вокруг. Хотя наверняка она уже придумала объяснение, зачем сидит над его изголовьем. Типа капитан душой за капитана или что-нибудь подобное.
– Разве урпиец, пребывая в Пестирии, не выдал потребное зирду? – спросил у Тортона Билту, переведя свой взгляд на чудаковатость настенных теней.
– Упрямый парнишка, – рассмеялся Тортон. – Если бы он знал, что я с ним сделаю, то давно уже раскрыл все секреты.
– Я бы не отказалась от личного раба, – подала голос Альфента. – Билту, ты можешь отдать его мне?
Зирданец рассмеялся.
– Похотливая сабитка, – сказал ей. – Не успело ложе остыть от моей
Она вздохнула, прохрустев костяшками огрубевших пальцев, и лисой отпрянула от изголовья. Медленные шаги завели ее за спину Билту, а руки коснулись его плеч.
– Разве ты принадлежишь мне? – спросила она его. – Только ей, только ей, а мне нужна любимая игрушка.
– Нужна игрушка, – оскалился зирданец. – Выстругай из дерева. А он займет подобающее место добытчика в пещере Эку. До конца своих дней.
– Эх, – вздохнула воительница, убрав руки с его плеч. – Очень жаль, что мои заслуги перед тобой не столь значительны.
Кивком головы Билту распорядился начать истязание и отошел в сторону. К этому времени кочерга, лежащая на углях, уже порядком накалилась, и Тортон был этому предельно рад. Заведя над грудью Либуса раскаленный наконечник, он наметил первый участок кожи, к которому собирался прикоснуться. То место располагалось прямо под соском и обладало особой чувствительностью. Альфента отвернулась, но не от страха, а от невыносимой утраты. Такое складное тело грех было калечить отвратными шрамами.
Через секунду раскаленный металл коснулся обнаженной плоти, и Либус проснулся. Яростным криком он одарил эти сырые просторы вокруг, и отовсюду послышались голоса его бравых матросов.
– Не трогайте его! – вскричал бист ля Рохус, который лежал, также привязанный, чуть дальше. Другой истязатель ударил его по морде, отчего щупальца на его лице задергались.
Прикованный к стене, заорал другой пленник, Тьеф Вирби из числа оружейников Холкли и бравых друзей Либуса.
– Мерзкие псы! – выпалил он. – Вам лучше убить нас, пока наши руки пусты!
Вдалеке еле слышно отозвался Гурбин из рода стрелков Шэйтона. Мучитель уже успел отсечь ему одну ногу.
– Не трогайте капитана, – проскулил он и затих.
Либус пытался оглядеться, мотая головой по сторонам, но его глаза застилал пот. А затем еще одно невыносимое прикосновение заставило его невольно заорать.
Стоны заполнили все вокруг, но ни Билту, ни Альфента не дрогнули. Она, повернувшись к Либусу лицом, заглянула в его глаза, явно соболезнуя его мучению.
– Еще, – приказал Билту. И Тортон исполнил его волю.
От третьего прикосновения раскаленным железом Либус потерял сознание, распластавшись на каменной плите. Он задышал медленнее, чем обычно, и упрямая зирданка забеспокоилась. Ее пальцы коснулись его шеи, нащупывая подкожный пульс. К радости сабитки, Либус был жив.
– В своем ли ты уме? – спросил ее Билту, явно увидев не присущее ей поведение. – Эта пытальня всегда была усладой для твоих ушей.
Альфента опасливо обернулась в сторону зирданца, испуганно замотав головой.
– Я думала, и ты изменился, – сказала ему. – О Билту, зачем все это?