Голоса за стеной
Шрифт:
Такое между ними произошло впервые за многие годы. Обескураженный, ничего не понимающий, Умелец вышел из конторки.
Следующим был магазин мороженого и прохладительных напитков «Северное сияние». Как известно, больше всех мороженое любят дети, поэтому и здесь имелся уголок, где торговали игрушками, и, конечно же, наибольшим спросом пользовались фигурки Умельца, ведь это были не просто безликие куклы, а миниатюрные, пусть неживые, но человечки, в облике которых угадывались их профессии, характеры, достоинства или пороки…
Еще с тротуара, прежде чем
— Здравствуй, Клара. Как поживаешь? — входя, сказал Умелец. — Как идет торговля? — приблизился к прилавку.
— Плохо, еще не сезон.
— Это уж верно, что не сезон. Но скоро совсем потеплеет и мамы приведут сюда детишек, а я кое-что для них приготовил, порадуются, и у вас выручка будет. Позови-ка отца.
— А его нет.
— Так позови его.
— Уехал он. На ферму к брату.
— Когда же это он успел?
— Вчера.
— Шутница ты, Клара. Я ведь только что его видел через окно.
— Это вам показалось, — юная лгунья даже обидчиво выпятила губы.
— На зрение я еще не жалуюсь, — усмехнулся Умелец, начиная понимать, что дурачат его неспроста. — Значит, уехал к брату на ферму? И ничего мне не велел передать? Ведь мы с ним уговорились, что сегодня в это время я принесу товар.
— Ничего не велел, а о товаре и разговора не было.
— Так-так… Но ты ему все-таки скажи, что я заходил. И еще скажи, что нельзя валять дурака, когда речь о деле идет, — с этими словами Умелец покинул магазин.
То, что произошло здесь, у Пингвина, и у Папы Великана, начинало его беспокоить, тут уж случайностью не пахло. Оставалось сходить еще в «Аттракцион» — в павильон игральных автоматов для детишек, где имелась секция игрушек, которой заведовал человек по имени Рычажок. Он обычно кричал мальчишкам: «Бросай монетку в щель и жми на рычажок». Немного фигурок раз в месяц ему поставлял Умелец.
Но у Рычажка повторилась та же история: он наотрез отказался взять для продажи игрушки.
Понурив голову, Умелец собрался было уходить, но Рычажок сказал:
— Присядь-ка, я тебе все объясню, — он опасливо оглянулся на дверь, достал две банки пива, откупорил и одну придвинул Умельцу. — Дело, дружище, не в нас: ни во мне, ни в Пингвине, ни в Папе Великане, — утер он пивную пену с губ. — Все мы тебя знаем давно, уважаем. Делаешь ты все на совесть. А чего еще требовать от человека? Но ты ведь знаешь, что все магазины, в том числе мой «Аттракцион», принадлежат Большому Мешку. Так вот, он распорядился товар у тебя не брать. Чем-то ты досадил ему. Сказал, что если мы посмеем ослушаться, то он нас прихлопнет.
— Что же мне делать? — растерянно спросил Умелец.
— Тут ничего не придумаешь, один только выход и есть: тебе надо поладить с Большим Мешком.
— Легко сказать — поладить. Это не ссора с
— Дочь-то как, не лучше ей? — спросил Рычажок, провожая Умельца к двери.
— Радоваться нечему. Все деньги на лекарства уходят, а толку-то что?..
Выйдя из «Аттракциона», Умелец отправился в аптеку. В кармане у него лежал рецепт на какое-то новое заморское лекарство, который выписал в очередной раз Наш Сосед.
Повертев в руках рецепт, старый Провизор, владелец аптеки, пожевав губами, сказал:
— Лекарство это мы получаем от фирмы «Все в наших руках», а фирма, как вам известно, милейший, принадлежит Большому Мешку, хотя и находится за пределами города. Поэтому на рецепте нужна его виза. Так что вам придется отправиться к нему, милейший. Получите разрешение — милости прошу.
— Не даст он мне разрешения, — тихо проговорил Умелец.
Провизор развел руками…
Заглянув на рынок и купив необходимое, Умелец направился домой. Он шел и грустно думал о том, что же будет дальше, ведь Большой Мешок на этом не остановится. Погруженный в свои раздумья, Умелец даже не замечал, как его приветствовали прохожие, особенно дети, которым он доставлял столько радости своими игрушками.
Беляна сразу уловила, что отец чем-то взволнован, и выжидательно смотрела, как он молча выкладывал покупку: кусок баранины, молодую петрушку, сельдерей, белый с зеленым оперением чеснок.
— Что случилось, отец? — не выдержала Беляна.
— Плохи дела, дочка, — он сел у окна, положил на стол тяжелые темные кулаки. — Стреножил нас этот ирод, — и он рассказал о всех происшедших злоключениях. — Как жить будем дальше? Работа моя, выходит, не нужна никому, — и, разжав кулаки, он распластал на столе широкие, крепкие пальцы.
— Не волнуйтесь, отец, авось проживем.
— Авось да небось — хотя вовсе брось, — покачав головой, вздохнул он, ласково взглянул на дочь и подумал, что ради нее придется ему все-таки идти кланяться Большому Мешку.
Они сидели вдвоем в сумрачном лесу — Большой Мешок и Умелец. Деревья стояли так плотно, что сквозь их строй почти не проникал дневной свет. Сюда не заглядывали люди, липкая паутина цепко держалась за ветви, словно развешанные рыбачьи сети.
— Я выбрал это место потому, что тут нас никто не услышит, — сказал Большой Мешок. — Ты правильно сделал, что согласился на мое предложение, зря кочевряжился с самого начала.
Умелец сидел на стволе рухнувшей от старости ольхи, хмуро слушал собеседника и ломал сильными пальцами валявшиеся у ног ветки.
— А знаешь, чему я завидую? — спросил вдруг Большой Мешок, глядя на его ловкие пальцы.
— Чужому богатству? — усмехнулся Умелец.
— Нет, — покачал головой Большой Мешок. — Твоему умению и умению многих таких, Как ты.
— Мы можем поменяться местами, — грустно улыбнувшись, сказал Умелец.
— Так не бывает. Вот если бы при моем богатстве я обладал еще и твоим умением, — засмеялся Большой Мешок.