Голубой бриллиант (Сборник)
Шрифт:
непреодолимой преградой.
Лукич любит забавлять меня анекдотами. Ими он
переполнен, как и стихами. Но стихам в его исполнении я
отдаю предпочтение. В них много любви. А я влюблена
безнадежно и, кажется, на всю жизнь. И если случится так, - а
пути Господни неисповедимы, - что найдется человек, который
станет для меня мужем и отцом, я все равно буду любить
Лукича и буду встречаться с ним тайно или явно, чего б мне это
не
на грудь и ласковой теплой волной растеклась по всему телу. И
я прошептала: "Любимый, родной".
549
Глава седьмая
ЛУКИЧ
Отцвела сирень в моем саду, буйствует белая кипень
жасмина, источая сладковатый, нежный аромат. Я люблю
сирень, у меня она трех сортов. Мне больше нравится белая и
темно-фиолетовая махровая. И все же я отдаю предпочтение
белой. Сегодня долго не мог уснуть, до трех часов думал о
Ларисе, о ее и нашей судьбе. Что делать? Освободить ее от
себя насильно? Я говорил ей об этом. Она ни в какую. Опять
назвала меня мужем. Она согласна на гражданский брак, коль
скоро я не могу отыскать в Израиле следов Эры и расторгнуть
наш брак. Ларису я прописал в своей московской квартире.
Пусть переезжает в Москву и живет. Пытаемся найти ей здесь
работу. Пока что есть лишь перспектива преподавателем
истории в старших классах. Ее это не устраивает: и престиж и
зарплата. Последнее не так важно: моя пенсия и хоть
небольшие, но дополнительные заработки. Как-нибудь
проживем. Но я-то знаю: такая женщина не может "как-нибудь".
Тем более со стариком. Она достойна лучшего, чем я могу ей
предложить. Пусть решает сама. Я готов на все, я соглашусь с
любым ее решением, с любым поступком. Она мое божество.
Нет, я не раб ее, я рыцарь! Сегодня она приснилась мне, и я
сразу решил позвонить в Тверь. К несчастью, мой дачный
телефон почему-то отключился. Надо пойти на почту и
позвонить в бюро ремонта или ехать в Москву и вечером
звонить в Тверь.
Но вот появился почтальон. Мне письмо. Конечно же от
нее. Как я обрадовался. Сел на скамеечку под кустом жасмина,
распечатал конверт, и перед глазами замелькали такие
знакомые, желанные строки:
"Егор, дорогой мой!
Ну что ты расстраиваешься?! И почему, не возьму в толк,
ты иногда не понимаешь меня? При такой чуткости и любви.
Ты же артист - должен понимать больше других, видеть
дальше других, думать глубже и вернее прочих... Сейчас идут
экзамены, много приходится работать.
соперница, вернее, начало лета. Атакуют вопросы: где и с кем
провести лето. Хочется к морю и непременно с тобой. Помню,
ты говорил о Крыме, об Алуште. Я никогда там не была.
Непосредственность, беспомощность и обреченность сейчас
550
особенно на меня сильно влияют. Опускаются руки, ничего не
хочется делать, потому что надежды нет. В Твери меня
ожидает только пустота на многие годы. С этим жить нельзя. И
перспектива на Москву весьма зыбкая. К этому добавилась
еще и такая любовь. Очень хочу к тебе, мой милый и родной.
Ты же знаешь: возле тебя я спокойна и весела. Разве не так? И
все уже связано очень крепко - никуда не денешься. И Москва
мне нужна с тобой... Не казни меня, я много думаю о тебе, как
и ты обо мне. Наши биотоки сталкиваются и не дают нам спать
по ночам. Удивительное дело! Как только мне нужно рано
вставать, так именно в эту ночь ты не даешь мне выспаться:
биотоки заставляют ворочаться. До глубокой ночи. Остается 2 -
3 часа, я засыпаю. И знаю, что это твоя работа. Встаю в шесть
утра и тащусь разбитая читать лекции. Хочется быть
привлекательной и молодой. А время между тем, безжалостно
к женщинам, гораздо суровее, чем мужчин наказывает. Значит
еще один комплекс - страх перед морщинами. И опять
растерянность и беспомощность. Прости, милый мой и
родной... Крепко обнимаю тебя, целую. Будь здоров! Надеюсь
в одну из ближайших суббот или воскресенье прилететь к тебе.
Твоя Чайка".
Да, моя Чайка, заря моя вечерняя, любовь неугасимая. А
ведь сегодня пятница. Завтра она может прилететь. Надо
немедленно ехать в Москву. Я закрыл дачу и выйдя за калитку
встретил Ююкина. Он шел ко мне. Спросил:
– Вы далеко собрались?
– В Москву.
– Лукич, мне надо заканчивать "Майское утро".
– Заканчивай. Сирень мою ты для своего "Утро" уже
написал.
– С сиренью порядок. Нет главного - человека, который
должен сидеть под утренним солнцем.
– Короче, тебе нужна Лариса?
– Естественно. Хотя бы на один сеанс. Когда она может
появиться здесь, на даче?
– Трудно сказать. Сам жду, потому и еду в Москву.
– Очень прошу вас: привезите ее. Погода стоит хорошая.
Всего один сеанс на пленэре. Вещь получится музейная.
Обещаю.