Голубой бриллиант (Сборник)

Шевцов Иван Михайлович

него были другие "приватизированные". В моем твердом

отказе "не могу" он, очевидно, почувствовал решимость

добровольно покинуть "чужой монастырь", а ему этого не

хотелось. Он привык ко мне, я его в чем-то устраивала, была

не как "все другие".

Как фиговый референт, я имела свое рабочее место -

письменный стол в кабинете секретарши, за которым я, не

имея никаких поручений, просматривала разного рода

журналы, которых в ельцинской

России расплодилось видимо-

невидимо. Секретарша - молоденькая блондиночка, недавно

окончившая среднюю школу, несомненно догадывалась о

612

наших интимных отношениях с Денисовым, смотрела на меня,

скучающую от безделья, с ревнивой завистью. Но и я не была

совершенно свободна и без разрешения шефа не могла

надолго отлучаться из офиса. Иногда он через секретаршу

вызывал меня в кабинет и доброжелательно спрашивал:

– Как у тебя сегодня настроение?

– Как всегда: скучаю от безделья.

– Пойди, пройдись по магазинам, купи чего-нибудь

вкусненького на ужин. Жди меня к семи часам. И не вздумай

появляться в Брюсовом переулке.

От Ююкина он знал о Лукиче и строго запретил мне с ним

встречаться. Я уже много месяцев не виделась с Лидой,

позвонила ей, и мы решили встретиться у нее дома. По пути к

Лиде я зашла в магазин, купила торт и бутылку шампанского. Я

пришла к ней в новой дубленке с капюшоном, и Лида уже в

прихожей, удивленная моим нарядом, начала осыпать меня

комплиментами.

– Да ты выглядишь королевой.

А когда я сняла дубленку и предстала перед ней в

короткой, выше колен черной юбке и черном жакете на белой

блузке, она совсем заговорила междометиями:

– О-о! Ух ты! Шикарно! Настоящая офисная девица. И

хотя говорила Лида искренно, фраза "офисная девица" меня

больно покоробила, - да, докатилась: кандидат исторических

наук с перспективой доктора и профессора, превратилась в

"офисную девицу". В этих словах было что-то непристойное,

порочное, нечто среднее между куртизанкой и проституткой,

хотя между той и другой я не вижу разницы. Лида с

пристрастием разглядывала меня и пришла к заключению, что

я очень изменилась и не в лучшую сторону.

– Ты, Ларочка, совсем не та, а какая-то другая. Только не

пойму, какая. Серьезная, что ли? И офисный наряд, скажу

откровенно, не идет к твоей серьезности. Сколько мы с тобой

не виделись? Ох., давно. Ты как-то внезапно пропала и не

давала о себе знать.

Она быстро поставила на плиту чайник, нарезала торт, а

я тем временем открыла шампанское и мы уселись за стол.

–

Ну, давай рассказывай, отчитайся, - потребовала

дружески Лида. Мы обе были рады этой встрече.
– Как там твой

Егор Лукич, - почему- то сразу поинтересовалась Лида, и

вопрос ее больно ударил по мне.

– Не знаю, Лидуся. Егора я потеряла.

– Как?!
– воскликнула она.
– Он что?

613

– Нет, он жив. Но я, не на счастье, а на беду рассталась с

ним. - Как, объясни?

– По глупости. Дурь на меня нашла.

– Егора потеряла, а что нашла? Замену, лучшего?

– Лучше Егора в природе не бывает.

– Так в чем же дело? Что за дурь на тебя нашла?

– Все расскажу, все выложу, как на духу. Только ты меня

выслушай. Мне больше некому излить себя, поплакаться,

посоветоваться. Егор да ты - вы мои самые близкие и родные.

И я рассказала ей все начистоту, ничего не тая, как на

исповеди. Она слушала меня внимательно, охала, вздыхала,

иногда вставляла вопросы, слова сочувствия и осуждения:

"бедная", "глупая", "почему со мной не посоветовалась?"

– Словом, Лидуся, я сама загнала себя в угол из которого

не вижу выхода, - с отчаянием сказала я.

– Ерунда. Выход всегда можно найти. А тут тем более, -

возразила я.

– Я, Лидуся, живу, как во сне, все кажется нереальным,

театром абсурда, без любви, без радости. Я приватизирована.

Я для него вроде спортивного снаряда: пришел, сделал свое

дело и поскорей ушел. Без слов, без ласки.

– А ты требуй от него драгоценности, и чтоб квартиру на

тебя оформил. А тогда и брось его, уходи. К Егору

возвращайся.

– Он не примет. Я страшно тоскую по нем. Я предала и

убила его.

– Не кори себя - ты много ему отдала. Самое большое -

любовь.

– Нет, я больше взяла от него. А любовь наша общая. За

короткое время я как бы три жизни прошла. Сначала наша,

провинциальная, скучная. Потом я вырвалась на простор, о

котором мечтала, оказалась в обществе творческой

интеллигенции, умных, красивых, талантливых, настоящих

патриотов, моих единоверцев. Я была духовно богата. И вдруг

это духовное богатство променяла на тряпки, на материальные

блага. Жизнь духа поменяла на жизнь брюха, на все чуждое

моему характеру, противное, на офисную юбочку. Представляю

глаза Егора, если б он увидел меня в таком наряде.

– А у него, у твоего шефа есть жена?

– Жена, двое детей, сын и дочь. Студент и школьница.