Good Again
Шрифт:
— Я пришел за своими сахарными мишками, сэр!
— Пожалуйста, зови меня Пит! Я сам съем всех сахарных мишек, если ты еще раз назовешь меня «сэр».
Уэсли осклабился и закивал.
— Ладно, Пит. В общем, я за мишками! — повторил он озорно. Я потрепал его по волосам и рассмеялся в ответ. Даже Китнисс улыбнулась его ребячливости, и я ужасно загордился тем, что она тоже со мной в такой момент.
Помахав в последний раз толпе, мы шагнули внутрь, забрав с собою мэра и Уэсли. Эффи уже стояла за прилавком, и улыбка, которую она подарила мэру, могла осветить всю нашу пекарню не хуже пока еще тусклого солнышка. Я зашел за прилавок и сложил сахарных мишек и еще пару печений в бумажный пакет, пока Эффи показывала,
— Как поживает сегодня моя дорогая леди? — сказал игриво, отдавая ей билетик.
Эффи склонила головку к мэру, тряхнув светлыми волосами, и ответила:
— Даже и не знаю. Спрошу у нее, когда ее увижу, — и ее смех наполнил булочную, как и люди, которые стали туда входит. — А вы, я вижу, номер один. Такой вот вы особенный, на самом деле.
— Если я и правда для вас особенный, то я могу считать, что мой день уже удался, — взглянув на Китнисс, которая уже обслуживала следующего покупателя, я заметил, как высоко взлетели ее брови. Если они и дальше намерены продолжить в том же духе, нам будет сложновато держать лицо.
Мэр задержался на то время, пока Уэсли, присев за столик, уплетал сахарных мишек, запивая их чаем, который им все-таки налила Эффи. И вскоре вся булочная ломилась от покупателей. Мы в поте лица трудились, чтобы успеть всех обслужить, тогда как посетители вовсю старались задержаться и подольше поболтать с Китнисс, со мной и друг с другом. В отцовской пекарне в жизни не наблюдалось подобного столпотворения.
Поначалу Китнисс не знала, что делать со всем этим вниманием к своей персоне, но мы были так загружены, что у нее не было ни малейшего шанса тихонько улизнуть. И вскоре она уже перебрасывалась парой слов с посетителями, тем более что кое-кто из тех, кто раньше жил в нашем Дистрикте, вручил ей по небольшому подарку — красиво обрамленные соломой кукурузные початки, символ Праздника Урожая, вечнозеленые венки в обрамлении налитых соком красных ягод. Один молодой человек вручил ей письмо, которое написал Сойке, когда восстанавливался от ран после битвы за Орех, и от томных взглядов, которые он на неё бросал, мне захотелось запустить ему в голову хлебом с ягодной начинкой.
Дети приносили сделанными своими руками поздравительные открытки, и от таких подарков у меня чуть сердце не разрывалось в груди. Они были неуклюже накарябаны простым карандашом, и я устроил большое шоу, лавируя, чтобы прикрепить их на доске за прилавком. Тем более, что под прилавком у меня были припасены сахарные печенья, и я угостил ими, конечно же, бесплатно, каждого из этих деток. Отец никогда не смог бы себе позволить подобной щедрости, хотя я знал, что он всегда клал лишний рогалик самым бедным из покупателей. И я был полон решимости сделать это за него.
Том и Глен тоже остановились у пекарни во время одной из своих ходок и заказали пару батонов и по чашке горячего шоколада. Безо всяких церемоний они принялись макать хлеб в липкую жидкость и тут же им закусывать.
— Наконец-то у нас в Дистрикте можно отведать приличного хлеба. Я такой едал в последний раз только при твоем папе. Хороший был человек. Хороший, — он скорбно затряс головой, но потом взял себя в руки, пожелал нам хорошего дня и вернулся к работе.
Сальная Сэй явилась с корзинкой каштанов с дерева, которое она обобрала неподалеку от границы Шлака, и смачно расцеловала Китнисс в обе щеки, заказав батон и три кекса. Она коротко нам рассказала что творится в нашем доме в Деревне Победителей, и Китнисс попросила ее пока что приглядывать за Хеймитчем, пока мы еще неделю пробудем в городе. Каким бы желчным ни был наш старый ментор, она, видать, переживала, что он толком ничего не ест в наше отсутствие, и Сэй пообещала снять с нее пока что это бремя.
Как будто
Когда на смену Астеру пришла Айрис, последний настоял на том, чтобы все же еще ненадолго остаться и напечь побольше хлеба, и я невольно вздохнул с облегчением, ведь мы были близки к тому, чтобы распродать сегодня все без остатка. Эффи виртуозно управлялась с потоком покупателей, напоминая каждому, что нужно взять номерок и ждать своей очереди. В какой-то момент она повернулась ко мне и возопила:
— Они вообще тут понимают, что такое очередь? Боже!
Но самым неприятным моментом стало общение с прессой: множество журналистов входило, заказывало что-то и начинало атаковать нас вопросами. Я видел, что Китнисс уже слабеет под их напором, и каждый раз спешил вмешаться и поспешно их оборвать – мол, нас ждут покупатели и сейчас не самое удачное время для интервью. Хотя для журналистов было выделено специальное пространство, они все равно входили в пекарню вместе с прочими посетителями, и далеко не всех можно было сразу распознать по внешнему виду. Самой ужасной из них оказалась некая женщина из «Импайр Медиа» по имени Гайя, которая заговорила с нами как обычная покупательница, а потом сунула камеру прямо нам в лицо, ослепив Китнисс вспышкой. Я еле удержался от того, чтобы физически не вытолкать ее из помещения и не спустить с лестницы. Китнисс вся затряслась и побежала наверх, чтобы там успокоиться. А я тут же вспомнил, что вечером нам еще предстоит интервью, от мысли о котором я лишь поежился.
После обеда толпа наконец схлынула. Убравшись в магазине, Эффи извинилась и заспешила домой. Я поблагодарил ее и вручил один из ее любимых батонов, а она принялась бить в ладоши как маленькая девочка.
— Уверена, он всем понравится, — сказала она, слегка зардевшись, прежде чем попрощаться. И я задался вопросом: с кем она собирается разделить этот хлеб? — и усмехнулся при мысли о том, что жизнь порой приводят людей вовсе не туда, где они некогда собирались оказаться. Я бы в жизни не подумал, что Эффи может быть довольна жизнью в таком богом забытом, да еще и сожженном почти дотла месте, как наш Двенадцатый, а теперь порой казалось, что она была здесь всегда.
Оставив Айрис за старшую, я пошел наверх, чтобы узнать как там Китнисс. Я ожидал увидеть, что она лежит, уставившись в стену, так что был приятно удивлен, увидев, что она хлопочет на маленькой кухне. Конечно же, она слышала как я топал по лестнице, но она все еще колдовала над чем-то у печи. Запах печенных колбасок был таким аппетитным, что у меня сразу же слюнки потекли. Только тогда я понял, как проголодался.
— Эй, — окликнул я ее, подходя к раковине, чтобы вымыть руки.
— Эй, — ответила она, подняла на меня глаза и улыбнулась.
— Ты в порядке? — я все еще волновался о том, как на нее подействовала внезапная вспышка в лицо.
— Ну, я ждала чего-то в этом роде, — она продолжила накрывать на стол. — Давай выкроим минутку и поедим? А потом вместе спустимся вниз, — сказала она, не прерывая своего занятия.
Глядя на нее, я невольно заулыбался. Коса ее была ужасно растрепана, она раскраснелась.
— Ну и нагрузил же я тебя сегодня работенкой.
И я, усмехаясь, поймал ее за руку, чтобы она от меня не сбежала.