Гори жить
Шрифт:
Он толкнул дверь, свернул к лестнице, одолел ее в несколько прыжков, но никого не встретил. Выскочив на площадку у маяка, он обежал ее, чуть не расталкивая праздных туристов, но Джима не нашел. Вот желтая линия, огибающая маяк, переступать ее не положено. Вот здесь стоял Джим, нарушая рисованную границу — а вот в ту сторону пошел… И исчез!
Не мешкая, Майк выбрался на улицу. По дороге, ведшей с маяка в городок, шагали люди. Впереди, удаляясь с каждой секундой все больше, маячила фигура в чем-то темно-зеленом и длинном, с длинными
Майк пошел — почти побежал — вслед уходившему. Большинство туристов направляется к верхней станции фуникулера: приезжие обитают в основном в нижней части городка. Бормоча извинения, он обгонял неторопливых прохожих, но человек с дредами — Джим ли? Ну, конечно же Джим! — приближался медленно. Минута — и он повернул налево и скрылся в проулке, ведущем на станцию.
Когда, запыхавшись от погони, Майк примчался к месту посадки, вагончик уже ушел. Дождавшись следующего, Майк спустился вниз, но куда идти и где искать Джима, он не знал. И потом, Джим — вдруг это не имя, это прозвище! Может, человек уже и забыл, что прошлым летом отзывался на Джима?
Сидя в кафе, Майк отправил Джозефу сообщение: «Мне кажется, я видел в Назаре Джима. Не знаешь, он тут серфит?»
Надеяться на скорый ответ нечего: на другой стороне земного шара теперь ночь, а Джо, как все нормальные люди, ночью спит.
Майк заказал еще кофе и теперь сидел, бездумно глядя в окно, позвякивая ложечкой по чашке и мысленно констатируя несовершенство бытия.
— У вас тут не занято? — раздался знакомый голос.
Майка словно обожгло.
— Джим? Дружище, а я за тобой по всему Назаре гоняюсь! Вот так встреча!
Это действительно был Джим. Да, это он стоял у маяка. Нет, в этот раз он не серфил, но здешние воды ему хорошо известны. Как они разминулись, уму непостижимо! Наверно, Джим пошел вниз по одной лестнице, а Майк побежал вверх по другой. Хорошо, что мало на ком сияет оранжевая куртка! Только по ней он и нашел друга.
За кем гнался Майк до самого фуникулера? Да кто ж его знает? Ну, не важно, главное, что встретились!
— Ну как тебе здешняя волна? — спросил Джим. — Загорелся? Хочешь тут покататься?
Майк помедлил с ответом, прислушиваясь к собственным ощущениям.
— Ты знаешь, — наконец проговорил он, — скорее хотел захотеть. Думал, что загорюсь. Но даже не обуглился. Такое впечатление, что океан тут не ласковый, как на Бали, и не мягкий, как в Доминикане, а холодный и чужой. Или это лично ко мне у него такое отношение — ведь другие же серфят, и ничего.
— Да, — согласился Джим, — тут место особенное. Кто по жизни мелко плавает — слева от маяка мелководье, катайся хоть круглый год. Волна там мельче чем в Куте, и вода холодная — зато опасностей никаких и перед публикой покрасоваться можно. А вот у самого маяка…
Джим примолк, пригубливая остывающий кофе и вспоминая нечто давнее и неприятное.
— А вот у самого маяка, — продолжил он с напряжением в голосе, — место другое.
— Тут что, — не понял Майк, — совсем нет счастливчиков, которые ни клятые, ни мятые прорываются там, где и ветерану не устоять?
— Да, — серьезно кивнул Джим. — Такое место! Все по справедливости. Вон, тебе океан запретил даже и думать о здешнем серфинге.
Майк рассмеялся.
— Океан? Запретил? Что за мистика?
Джим пожал плечами и подлил Мартеля, благоухающего луговыми цветами, в бокалы.
— Вернусь в Москву, — шутливо грозился Майк, махнув коньяк как водку, в один большой глоток, — найму свиту, куплю доспехи, и в начале осеннего сезона вернусь сюда!
— Есть и более простые способы свернуть себе шею, — заметил Джим, покачав головой. — Да и не это важно. Серфинг, горы, бизнес, свежие тетки одна краше другой: остаток твоего жизненного пути может идти любым маршрутом. Главное, чтоб в твоем разуме, а также в душе и совести оставалось место для справедливости!
— Ну, за справедливость! — провозгласил тост Майк. — Смотрел «Особенности национальной охоты»?
Джим не смотрел и не собирался. Жаль, но ему пора. Да и Майку пора, если он хочет успеть на последний автобус до Порту.
Они обнялись на прощанье.
Из Гонконга ответ пришел через несколько часов, когда автобус уже подъезжал к Порту, и Майку приходилось бороться с дремотой. «Джим Торнтон в Назаре? Неудивительно. Назаре для него — как Beachy Head для меня».
Ничего не понимая, Майк трижды перечитал сообщение. Уже в Порту, перед тем как уснуть в гостиничном номере, он отыскал в интернете сведения. Бичи Хед, меловое напластование, называемое Мысом Самубийц.
Прикольное, должно быть, местечко, — думалось Майку, но его второе я не позволяло удовлетвориться одной только географической справкой.
«А что для тебя значит Мыс Самоубийц?» — написал он Джо, но ответа не дождался. И о каких горах говорил Джим? Майк как будто в альпинизме до сих пор замечен не был. Хотя мысль интересная! Неплохо бы взобраться на какую-нибудь пафосную вершину…
И самое главное! По какой такой другой лестнице спускался Джим, пока Майк скакал наверх через две ступеньки? На маяке нет никакой второй лестницы! Да и на площадку внизу Майк смотрел, когда взбежал наверх — Джима там не было.
И почему длинное темно-зеленое пальто с высоким воротником, которое Майк видел на Джиме издалека, вдруг превратилось в совсем недлинную куртку невнятной окраски? И куда это ему было пора? И что это за навязчивая идея о справедливости? Которой нигде нет — а тут, в Назаре, почему-то имеется?
С ума можно сойти от этих вопросов! Если думать над ними дальше, решил Майк, голова сначала распухнет, а потом лопнет. Поэтому лучше лечь и уснуть — тем более что завтра, граф, вас ждут великие дела…