Горькие шанежки(Рассказы)
Шрифт:
Но за войну мало осталось мужиков. За двоих-троих работал каждый, оставленный по брони на железной дороге. А колхозу едва хватало сил с осени трактором приволочь к школе стволы и свалить кучей в стороне от крыльца. Пилили их сами ребята с Ниной Васильевной и уборщицей Домкой — женщиной молодой, но ходившей всегда в платке, повязанном по-старушечьи. Под этим платком прятала она седину, которая просыпалась на ее голову, когда получила Домка бумажку с фронта, что муж ее «пропал без вести».
При Нине Васильевне дровяной день проходил с весельем и шумом. Работали с охотой.
И на этот раз, узнав о дровах, смена поднялась, стала одеваться с охотой. Митяй Будыкин, Петька Варнаков, братья Проновы да и Ваня Колесин заторопились к инструменту, что лежал в каморке, в конце коридора. Умением и старательностью им не терпелось доказать новой учительнице, что не такие уж плохие они, не толстолобые вовсе и кой-чего стоят.
Вышли во двор и сразу взялись за работу. Ожидая учительницу, поглядывали на крыльцо, но Светлана Яновна не торопилась к ним на подмогу. Домка, как и всегда, ворочала чурки молча. И не сразу, но деловой запал ребятни начал гаснуть. А когда работа через силу идет — все не так получается. Проновы вяло ширкали по чурке, ворчали на тупую пилу. Петьке Варнакову, помогавшему чурку на козлах держать, в глаз опилки попали. Девчонки подступились к нему, стали соринки вытаскивать. Митяй тем временем затеял с мальчишками чехарду. А дрова не пилятся и не колются.
И тут, в самый разгар канители, появился над деревней самолет. Не какой-нибудь кукурузник, а истребитель с аэродрома, который открыли за станцией Узловой. Ребята знали, что на том аэродроме перед отправкой на фронт учатся молодые летчики. Самолеты часто летали над деревней и полустанком. Но этот истребитель вдруг снизился и стал прямо над школой кружить. Чуть не к самой земле спикировал, тут же взмыл и, переворачиваясь с крыла на крыло, ушел за мглистые облака, а потом вынырнул совсем с другой стороны.
Следя за вертким самолетом, Ваня Колесин представлял, как за штурвалом сидит летчик в кожаном шлеме с очками, в перчатках с широкими раструбами и толстых унтах. Он даже лицо его «нарисовал» для себя — мужественное, крупное, с резкими чертами.
— Во дает! — заорал Митяй и, сняв с головы шапку, высоко подбросил ее. — Э-эгей! Давай, давай еще!
Карлушка, закутанная в платок, топталась среди ребят с полешком в руках и, морщась на ветру, тоже задирала свою курносину кверху.
— А он на жемлю не упадет? — спросила она тоненьким голоском.
— Сама не упади, кнопка-свеклопка! — сказал Пронов Тарас. — Смотри вон, смотри как летает!
И тут все увидели Светлану Яновну. Накинув на плечи шубку, она отбежала на середину двора и, сорвав с головы шерстяной платок, замахала им в воздухе.
Удивленный Демка Пронов нахмурился и пробурчал:
— Во… А она чего выскочила? Ей-то чего тут?
Но с появлением учительницы самолет круто свалился на крыло и стал падать вниз, прямо на школу. Все замерли. Когда до земли оставалось совсем немного, самолет
Ребятишки, словно по команде, кинулись искать этот комочек. Он упал в глубине двора, в высоких сугробах. Пришлось залезть по пояс в снег. И в самой глубине сугроба нашел Демка Пронов гильзу от пулеметного патрона, а на ней, примотанное суровой ниткой, белело письмо.
Едва Демка выбрался с находкой из снега, ребята его обступили, чтоб рассмотреть невиданную штуковину.
Но Светлана Яновна растолкала всех, выхватила патрон.
— Для вас здесь нет ничего интересного! — сказала она и, придерживая полу шубки, направилась к крыльцу. У двери обернулась, прикрикнула: — Продолжайте, продолжайте работать!
Когда двери закрылись, Митяй циркнул слюной:
— Х-ма, мамзеля! — Он поправил сбитую в толкотне шапку и объявил: — Теперь все знаю… Это жених ее прилетал!
Про самолет ребята больше не вспоминали, но на другой день, шагая по дорожке к школе, на ровном снегу братья Проновы увидели картинку. Кто-то прутиком нарисовал неодетую парочку и подписал внизу: «Лечик и училка цалуюца»…
Тараска хихикнул.
— Смотри, смотри, Дем!
Но Демка и сам уж увидел. Посмотрел и вдруг закатил братану подзатылину, от которой тот в снег сковырнулся.
— Дур-рак! Тут гадство устроено, а ты ржешь!
Тараска молчком поднялся, отступил от брата подальше и только тогда заверещал:
— А ты че дерешься?! Че ты? Кто дурак-то, кто?
— Рисовальщик вот этот! — отмахнулся от брата Демьян.
— Да тебе какое дело? — не понимал Тарас, отчего это брат так обозлился.
— Такое! — Демка ступил с тропы и прошелся по нарисованному. — Она и так нас за людей не считает, а тут сами себя рылом в грязь тычем… — Затоптав картинку, он огляделся, вслух подумал: — Она-то видела ли?..
Тараска тоже осмотрелся на тропе, увидел точеные вмятины от каблуков.
— Во, чесанками следила, — объявил он.
— Ну, теперь будет! — сгорбясь, сказал Демьян, выходя на дорожку. — Теперь только держись…
До урока времени оставалось немного и класс был уже полон. Раздеваясь, Демьян косо оглядел сидевших за партами и по лицам понял, что картинку все видели. Митяй ухмылялся, Петька Варнаков сосредоточенно таращился за окно, а девчонки переглядывались и опускали глаза.
— У-у, грамотеи! — проходя к парте, прошипел на всех Демка. — Узнаю, кто рисовал, — всю ряшку разлимоню!
И тут появилась учительница. Вошла она с улицы, с красным и злым лицом. Не снимая шубки, встала у стола, обшаривая класс сверлящим взглядом. Робея от неизвестности, ребята опускали головы. И когда скрипнула дверь, все даже вздрогнули, уставясь на опоздавшего Ваню Колесина. А Ваня переступил порог стылыми валенками, снял шапку, поздоровался и тихо спросил:
— Можно мне сесть, Светлана Яновна?
Косо взглянув на него, учительница ответила, почти не разжимая губ:
— Можно, можно…