Город Бессмертных. Трилогия
Шрифт:
Кайхем с мгновение колебался, а затем протянул девушке длинный, слегка загнутый кинжал, что носил на поясе в ножнах.
— Сработан в Дирхкаге, — одобрительно кивнула Лисси, заметив выгравированные руны “Дарр” и “Кхан” на рукояти. — Что ж, приступим.
Она подошла к лежащему северянину и опустилась перед ним на колени. Дыхание его было едва уловимым, а кожа — мертвенно-бледной. Зали и Арра вместе с предводителем кочевников с интересом наблюдали за происходящим.
“Интересно, сколько ему понадобится… —
По руке потекла горячая алая струйка. Лисси собрала ладонь лодочкой, подождала, когда она наполнится кровью, и аккуратно влила ее Далахару в полуоткрытый рот.
— Не везет тебе, бедняга, в последнее время, — пробормотала она, повторяя действо. — Какую только гадость не приходится глотать…
Девушка почувствовала, что порез затягивается: кровь стекала уже не ручейком, а каплями. Быстрым движением дирхкагского кинжала, она прочертила еще одну алую полоску на запястье, на этот раз — поглубже. За спиной послышался судорожный вздох одной из целительниц.
“Все же, как узнать, что ему уже достаточно? — размышляла Лисси, машинально поигрывая ножом и задумчиво глядя на бегущую по белой коже кровь. — Ладно, остановлюсь, когда почувствую, что падаю…”
Северянин шумно вдохнул и закашлялся, попытавшись сплюнуть.
— Пей! — голосом, не терпящим возражений, сказала Лисси. — Ну же!
Далахар послушно сделал глоток. Лицо его стремительно приобретало нормальный оттенок.
— Пожалуй, хватит с тебя, — решила девушка, поднимаясь с колен. — По-моему, ему стало лучше, — сообщила она и без того очевидный факт.
Зали и Арра смотрели на нее с немым восхищением. Так дети смотрят на огромные, два фута в поперечнике, леденцы, принесенные с ежегодной ярмарки в Визенгерне.
Лисси облизала раненое запястье и прислушалась к собственным ощущениям. Ничего, что могло бы вызвать беспокойство.
— В жизни не видел ничего подобного, — выдохнул Кайхем удивленно. — Как тебе это удалось?
— Во мне есть немного эльфийской крови, — повторила девушка слова провидицы из Делора, возвращая нож. — Если отдавать ее добровольно, она обладает живительной силой.
— И ты была готова умереть, чтобы он выжил?
— Н-н-не зна-аю… — протянула Лисси с сомнением в голосе. — Нет, не была. Но я бы отдала очень много ради этого.
— Значит, ты его не любишь, — довольно, даже с какой-то странной радостью в голосе, заключил Кайхем.
Девушка ехидно усмехнулась:
— Ты, верно, великий провидец. Я люблю другого. Я вроде рассказывала, что его убил чародей, с которым мы дрались! Причем здесь Далахар? — она кивнула в сторону северянина, над которым склонились, хлопоча, Зали и Арра.
— Ну, ты путешествовала с этим Далахаром, и, раз твой избранник погиб… —
— Это ничего не меняет. Я принадлежала, принадлежу и буду принадлежать лишь Эннареону.
— Вот как? — помрачнел Кайхем. — Что ж, ты сильнее многих мужчин, которых я знаю. А значит имеешь полное право распоряжаться жизнью и вершить собственную судьбу, насколько это дано нам богами. Но навсегда быть привязанной к тени, давно ушедшей в Безвестную Тьму — незавидная доля. Едва ли твой избранник хотел ее для тебя.
— Я…
— Не нужно спорить, — мягко остановил ее сероглазый. — Просто подумай об этом как-нибудь. А сейчас уже поздно, тебе надо отдохнуть… Можешь остаться в этом шатре, думаю, девочки будут не против. Ты их, кажется, свела с ума, — Кайхем усмехнулся. — Прохладной тебе ночи, Лисси. Желаешь что-нибудь перед сном?
— Я хотела бы получить свой меч, — негромко проговорила девушка. — Мне с ним спокойнее.
— Завтра утром принесу, — кивнул предводитель кочевников и вышел из шатра, запахнув за собой полог.
Вдосталь поспать Лисси так и не удалось, и вовсе не из-за Далахара. Большую часть ночи ее донимали расспросами две девчонки. Причем их совершенно не смущала языковая преграда: на Общем Слове они говорили плохо и с жесточайшим акцентом.
Уразумев, что Лисси не понимает почти ничего из сказанного, Зали и Арра перешли на язык рисунков, которые чертили палочкой тут же, на песке. В особо сложных случаях, они устраивали целую пантомиму, пытаясь передать суть очередного вопроса.
Лисси сначала слегка рассердилась, но потом вдруг узнала в юных целительницах себя, буквально полугодовой давности. Такое же ненасытное любопытство, почти детская непосредственность и готовность впитывать новые знания, как губка — воду.
“Я старше всего лишь на год, в самом лучшем случае, — подумала Лисси с легкой улыбкой, — а ощущение такое, будто на целый век.”
Что ж, в каком-то смысле так оно и было. Иным за сотню лет не полагалось и десятой доли тех событий, которые выпали девушке в последнее время.
“Далахар был прав, — вздохнула она мысленно, — я изменилась, и очень сильно.”
Когда Зали и Арра угомонились, и Лисси, наконец, легла, до рассвета оставалось каких-нибудь пару часов. Нечего было и говорить о том, чтобы как следует выспаться: с первыми лучами солнца лагерь кочевников начал оживать, наполняться шумом и голосами его обитателей.
Девушка протерла глаза и обнаружила, что заботливые соседки по шатру укрыли ее и Далахара шкурами со всех сторон, а сами лежали на голом песке. Восстановить справедливость она не успела: Зали и Арра проснулись почти сразу же, и сразу же принялись щебетать. Лисси только головой покачала.