Город без людей
Шрифт:
— Вы правы. Слава богу, жизнью я доволен.
— А я! Хотел стать адвокатом — не смог. Ни семьи, ни детей. Меня не удовлетворяет моя работа. Комната, в которой вечером я закрываюсь от всех, тоже не доставляет мне никакого удовольствия. Я привык к Мазылыку, но, должен сознаться, несчастлив. Осуществление моих мечтаний невозможно. Какая-то безысходная тоска.
— Почему вы не женитесь?
Ахмед задумался.
— Боюсь, — сказал он. — Жениться — это значит взять на себя большую ответственность за жизнь какого-то другого существа, дышащего, мыслящего, страдающего. Я боюсь немощности своих плеч, которые и свой-то груз не в состоянии нести.
— Вы преувеличиваете.
—
— Эта ответственность не так страшна, как вам кажется. Оглянитесь вокруг себя — многие, у кого нет ни постоянной работы, подобно вашей, ни здоровья, ни имущества, женаты... И прекрасно живут.
— Я восхищаюсь их храбростью. И они счастливы?
— Счастье — это другое дело... По-моему, чтобы быть счастливым, необходимо уметь быть счастливым. Да ведь и счастье толкуется каждым по-разному... Вы знаете Идриса, старосту деревни Феттахлы?
— Нет.
— У этого человека два декара [42] земли, две козы и четыре курицы. Земли деревни, где он живет, очень запущены. Дай бог, чтобы он собирал с этих двух декаров четыре центнера пшеницы. Он продает молоко и яйца, взамен покупает соль и табак. Покуривает трубку и блаженствует.
— Счастлив?
— Еще как! Всегда весел. Я ни разу не видел его озабоченным, грустным. В позапрошлом году их деревне было велено построить школу. На строительство потребовалось бы самое меньшее пятнадцать тысяч лир. Идрис ничуть не огорчился. В хорошем настроении отправился он в городок к каймакаму. «Господин, — сказал он, — в нашей деревне одиннадцать дворов. Вчера вечером мы обсудили с соседями это дело, со школой. Решили вот что: вы дайте нам эти пятнадцать тысяч лир, а мы всей деревней переедем в городок. В городке станет больше народу, а наши дети будут ходить в здешнюю школу... Да и государству выгодно, меньше учителей нужно будет держать». Как, нравится?
42
Декар — 1/10 гектара.
— А это неплохо придумано, хорошая мысль.
— Вот вам логика Идриса. Он всегда легко принимает жизнь и счастлив.
— Но у него есть одно преимущество, он живет в своем родном ему мире.
— Мы все живем в одном мире, только по-разному смотрим на него.
— Идрис женат?
— Конечно, женат. А вы видели хоть одного холостого крестьянина?
— Действительно. Есть бедные, есть богатые крестьяне, больные, вшивые, но холостых нет.
— Холостяцкая жизнь свойственна горожанам. Вы сделали неправильный вывод. Необходимо жениться не тогда, когда улучшаются условия жизни, а, наоборот, когда они ухудшаются.
— Странно...
— Странно, но это истина.
IX
Возвращаясь домой, Ахмед встретился с Хатидже-нинэ, которая отправилась в верхний квартал. Темнело. Войдя в комнату, Ахмед зажег лампу, потянулся и посмотрел на свою тень на стене. Потягивается какой-то великан... Ахмед стал медленно приближаться к стене. Великан начал уменьшаться в размерах. Ахмед сделал несколько шагов назад — на стене снова великан... Ахмед улыбнулся. Как ясно, что наша тень принадлежит нам. Когда к нам приближаются, мы тоже становимся мельче. Если же, испугавшись, от нас убегают, мы становимся великанами. Даже тень наша не теряет человеческого облика.
Он лениво разделся. Взяв книгу, растянулся в постели и наугад открыл страницу: «Знаменитый доктор Теофраст фон
43
Физули — великий азербайджанский поэт (1502—1562).
Ахмед раздраженно перевернул несколько страниц и снова принялся читать: «Чтобы познать природу, не должно слепо следовать традициям, поддаваться тонким гипотезам. Природа познается непосредственно, путем опыта...» Нет, это негодное наставление... Рядом со мной в комнате великолепная натура, которую я хочу познать. Что ж, я должен познать ее путем опыта? Дьявол, притаившийся в этих строчках, советует мне избрать путь опыта, а разум мой и гордость — наблюдение... О бог разума и гордости, помоги мне... А не то метод практики погубит меня в этом Мазылыке...
Ахмед отшвырнул книгу и, потушив лампу, закрыл глаза. Стараясь уснуть, он начал считать до ста и обратно до единицы. Сон совсем прошел. Ахмед поднялся, достал из-под стола глиняный кувшин с водой, стал пить. В этот момент послышались шаги возвращавшейся домой Хатидже-нинэ. Ахмед снова лег, но, сколько ни ворочался, так и не уснул до утра.
На следующий день Ахмед допустил много ошибок при рассмотрении дел и недобрым словом помянул так не вовремя заболевшего Кадыбабу. Приехали лесовод с инженером и сразу же пришли к Ахмеду. Инженер изложил свои соображения Ахмеду, сумевшему кое-как сделать десятиминутный перерыв.
— Я инженер-гидролог, но мне уже приходилось строить электростанции. Если течение воды действительно так сильно, как рассказывает ваш товарищ, то для одной турбины этого вполне достаточно. Если же оно окажется слабее, можно будет увеличить число оборотов, поставив второй маховик. Динамо, купленное вами, в прекрасном состоянии. Мастер, которого я привез с собою, может выполнить всевозможные монтажные работы. Турбину мы закажем в вилайете. Это я беру на себя. Будет ничем не хуже европейских, но обойдется значительно дешевле. Об этом не беспокойтесь...
Ахмед с признательностью пожал руку инженеру. Этот человек был так уверен в себе, что вселял уверенность и в других.
Лесовод с инженером отправились к Соукпынару измерить силу течения и определить место будущего сооружения. Как хотелось Ахмеду быть сейчас вместе с ними! Но бесконечные папки с делами приковывали его к залу суда.
С трудом дождался он вечера. Если бы не чувство жалости к пришедшим издалека крестьянам, он бросил бы все и отправился к Соукпынару. Закончив последнее дело, он схватил свою шапку и выскочил на улицу.