Город, где ничего не случается
Шрифт:
В отличие от большинства поздних матерей Татьяна Ивановна Орлова не была вечно встревоженной и хлопотливой и не устанавливала гиперопеку. Но Ника и Вика следовали с детства затверженным правилам и не давали родителям повода для тревоги. В семье царило взаимное доверие; каждый уважал личное пространство другого и не выяснял информацию, которую до поры не хотят обсуждать. Но Татьяна Ивановна обладала развитой интуицией во всем, что касалось ее дочерей и сейчас уловила, что Ника о чем-то недоговаривает.
– Что хоть за расследование?
– спросила
– Или я опять обо всем узнаю из "Телескопа"? Вот времена настали: мать узнает о жизни дочерей из газет, а не от них самих...
Краем глаза Вероника увидела, как в аллее появился еще один бритоголовый детина (а может, и все тот же), тоже с баночкой пива. Скамейка метрах в пяти от нее жалобно скрипнула под тяжестью обрушившегося на нее тела. Мимоходом щелкнув по носу деревянного Мальчика с Пальчик, парень откупорил баночку и жадно приложился к ней.
– Что поделать, мама, о, темпора, о, морес, - ответила девушка.
– В Новоминской я была вчера утром, все привела в порядок.
– А ты не забыла полить уксусом землю вокруг памятника?
– спросила Татьяна Ивановна.
– Я тебе говорила, что это - лучшая профилактика от сорняков.
– Не забыла. Надеюсь, что ты права, - Ника посмотрела на часы и поднялась со скамейки. Пожалуй, уже можно заглянуть к местным стражам закона, поспрашивать о первичных итогах расследования. "Может, уже что-то есть. А потом съезжу на ферму Кротовых!"
– Хорошо, что ты хоть иногда признаешь мою правоту, - вздохнула мама.
– Удачи тебе, дочка! Береги себя!
– Спасибо, мама. Обязательно, - "Да, удача мне сейчас нужна, как никогда!"
По дороге Ника подумала, что с мэром тоже надо бы побеседовать. Вот только нужно найти способ попасть к нему на прием и продумать, как лучше вести разговор.
Кофейный автомат сегодня для разнообразия выставил на дисплей надпись "Закончился кофе". "Ну вот, стаканы завезли, а кофе не засыпали, - подумала Вероника, -наверное, завтра будут стаканы и кофе, но не будет воды..."
В газетах пока еще ничего не было написано о самоубийстве Василия Кротова, но в городе было много разговоров на эту тему. Из открытых по случаю теплого дня окон и дверей магазинов доносились обрывки оживленных обсуждений того, что случилось накануне вечером. И несколько раз прозвучало имя Виктора Морского.
*
Управление полиции находилось на одной улице с больницей, Поликлиникой, детским садом и домом детского творчества - такое же приземистое одноэтажное здание, беленое, с синей крышей, утопающее в тени мощных вековых лип. Особняком среди них высился мощный дуб. У ворот поблескивала новенькая служебная машина. Несколько молоденьких полицейских обоего пола со смехом пытались обхватить ствол дуба, но четырех пар рук не хватало.
– Серый!
– позвала одна из девушек.
– Без тебя никак! Нужны твои руки! Серега!
– Чего тебе, Светка?
– высунулся из машины рыжий лопоухий сержант.
– Дайте поесть человеку после суток, кусок в рот кинуть было некогда, аж брюхо подвело!
–
– Обождет дерево, - Серега жадно откусывал огромные куски от большого пирожка, распространяющего благоухание мяса и лука далеко вокруг.
– Вот тебя или Ленку - хоть сейчас!
– Смотри, вернется Катюха с постосмены, мы ей расскажем, как ты без нее к другим кадришься!
– захохотали девушки.
– И после этого вы называете себя моими друзьями?
– Серега доел пирожок и вылез из машины, вытирая руки и рот измятым, давно утратившим первоначальный вид платком, потом запихнул его обратно в карман форменных штанов. И увидел Веронику.
– Вам помочь, девушка?
– Да, - Вероника показала удостоверение.
– Я хотела бы побеседовать с группой, выезжающей вчера вечером в парк на суицид.
– Ну, мы это, - ответила Светлана.
– Только без разрешения начальника с прессой общаться не можем. Вы к нему пройдите, если он разрешит, то вызовет нас.
– А вы что, из Питера специально на самострел приехали?
– спросила подруга Светы, Лена.
– И когда только успели?
– Да не специально, - ответила Орлова.
– Приехала по семейным делам, и вот!
– Агась, бывает, - закивала Света.
Входя в прохладное и полутемное, несмотря на лампы дневного света, помещение, Ника услышала за спиной:
– Ну, теперь они все тут будут.
– Ага, завтра Малахов тоже как бы по семейным делам прилетит, и Борисов...
– И Екатерина Андреева!
– И Максик Алкин!
– А ему-то тут фигли?
– А так, за компанию!
– "Его никто не звал, он сам взял и прилип!"
Все пятеро покатились от смеха.
– То они устали после суток, рапорта нормально не напишут, - добродушно улыбнулся дежурный, просматривая Вероникины паспорт и рабочее удостоверение, - то хохочут на весь город, тут у них куда только усталость подевалась. Ох уж эти первогодки, вчерашние школьники!
– он взялся за трубку телефона, напомнившего Веронике фильм "Дело было в Пенькове". "Надо же, такой раритетный аппарат, и еще работает, - подумала девушка, - хорошо раньше делали технику. Как барометры в Летнем дворце Петра Первого: даже через триста лет все еще правильно показывают погоду!"
Веронике были интересны старые вещи не из-за распространяющейся моды на винтаж и ретро, а сами по себе. Взяв в руки какую-нибудь вещь с непростой историей, девушка пыталась представить себе прошлое этой сахарницы, шкатулки или веера, людей, которые ею пользовались раньше. Прикасаясь к вещи "с историей", Ника словно касалась самой истории. А если вещь хорошо сохранилась и продолжала служить, это было еще интереснее. Однажды на маминых антресолях Вероника нашла большой зонт с львиной головой вместо ручки. Раскрылся он с могучим хлопком, как парашют. Идеально туго натянутая ткань, ни одной гнутой или ржавой спицы. Мама разрешила дочери взять зонт потому, что для нее он был уже тяжеловат.