Город, где ничего не случается
Шрифт:
Подъезжая к ферме, Вероника успела рассмотреть забор. Не слишком высокий, без колючей проволоки или гвоздей, и кое-где уже требовал ремонта. А сторож, по словам Анжелы, уже пожилой человек. То есть, нельзя исключить вероятность, что на ферму мог украдкой прошмыгнуть и кто-то посторонний, чтобы отравить воду в коровнике, а потом украсть поилку.
Ника вспомнила слова соседа Кротовых, румяного здоровяка-пасечника, о неладах "отцов и детей" в семье Василия. Анжела и Федор рвались в большой город. Но семья переживала не лучшие времена, и отправить детей учиться в Питер не было возможности. А парень и девушка не хотели мириться с тем, что всю жизнь придется провести, копаясь в огороде или
За окном раздался приближающийся вой сирены. В Питере Вероника привыкла к этому, но здесь, в краснопехотской тиши, этот звук казался диссонансом. Длинный, нескончаемый вой стремительно надвигался, заполняя собой всю веранду и весь дом.
– Кого там еще несет?
– болезненно дернулась Анжела.
– Пойду, посмотрю, где мама, что-то ее долго нет, - поднялся Федор и вышел.
Времени обдумывать вступление особо не было, и Вероника начала напрямик:
– Анжела, в Краснопехотское я приехала по семейным делам, это правда, но вчера узнала о том... о случившемся в парке, и решила расследовать это.
– Да?
– безразлично откликнулась Анжела, прислушиваясь к вою сирены. Вернее, нескольких сирен. Судя по звуку, к ферме подъезжало не менее трех-четырех спецмашин.
– И зачем вам это? Материал ищете или вам просто делать больше нечего?
Вероника списала эту резкость на пережитый шок и нервное напряжение девушки, и пожала плечами:
– Просто не люблю лжи и несправедливости, вот и стараюсь всегда докопаться до истины.
– Тогда вам долго копаться придется, - все таким же бесцветным голосом, глядя в окно, сказала Анжела.
– Сейчас этого повсюду до фига.
Вероника не ответила на это и перешла к делу.
– Я уже была в полиции, - произнесла она, - и беседовала со следователем. И он мне рассказал...
– Про анонимку?
– Анжела резко обернулась, и ее тонкие плечи напряглись, словно в ожидании удара.
– Да, он меня уже спрашивал, с утряка, когда приехал нас опросить...
Они помолчали. Воя сирен уже не было слышно. Только где-то за лесополосой у болота надсадно, басовито кричала ворона.
– Я ему так и сказала, - Анжела поерзала на тахте, потянулась к карману джинсов, но покосилась на дверь, за которой скрылись мать и брат, и убрала руку. Вероника поняла, что в кармане у Анжелы пачка сигарет и девушка изнывает от желания закурить, - пусть Степку Фролова спросит, скорее всего, это его работа, больше некому.
– Где ты обычно прячешься, чтобы покурить?
– понизила голос Вероника.
– У меня тоже уши опухли, но у вас, я вижу, некурящий дом, нигде пепельниц нет.
– Верно, - Анжела открыла большую, почти до пола, раму и первой спрыгнула в яблоневую рощицу, - мама с Федькой идейные зожники, меня щемят с двух сторон, папа курить бросил, когда я родилась: мама не выносит дыма. А я нашла одно укромное местечко, сарай на задах, совсем убитый, никто им уже не пользуется, а снести жаль... Папа все хотел его отремонтировать, когда уладит дела, но... Так и не смог, - упавшим голосом заключила девушка и потянула на себя покосившуюся, щелястую дверь. Войдя за ней, Вероника едва не расчихалась от запаха потревоженной пыли, плесени, мышей и еще чего-то, непохожего на обычные запахи заброшенного помещения.
Анжела щелкнула зажигалкой:
– Степка Фролов, мой бывший одноклассник, Федькин кореш. Он давно ко мне подкатывал, но я его отшила потому, что он лузер, - девушка фыркнула.
– Что ему предки на расходы дадут, тем и довольствуется. Только и умеет, что в "Три-Джи" штаны
– Другие ребята тоже учатся, но многие и подрабатывают, чтобы на шее у своих не сидеть, а ему все до лампочки, кроме стрелялок и футбола! Вот сами скажите, вы стали бы встречаться с челом, которому даже кофе угостить девушку не на что? Купит пакет "Семачос" в "стекляшке", и сиди с ним на скамейке, щелкай их, пока он про свои "Танки" и "Варкрафты" дудит! Или про футбол. Больше с ним и поговорить не о чем.
– Не стала бы, - согласилась Вероника.
Сама она действительно раз за разом пресекала все попытки мужчин поухаживать за ней. Но это было не из-за того, что она считала себя "капризной принцессой", а потому, что она всегда была занята очередным расследованием или написанием подборки материалов по его итогам, и не хотела отвлекаться на "всякие глупости" да и не имела на это времени. Вот и Гершвину она снова отказала, когда он приглашал ее поужинать вместе потому, что даже в отпуске в поездке в городок маминой юности ухитрилась найти новую тему для журналистского расследования. И иногда Ника даже завидовала Науму, который, постоянно имея в производстве по 5-6 дел, все же находил время и на личную жизнь, и на хобби. Импозантный сорокашестилетний Наум Гершвин, популярный петербургский адвокат, на досуге любил путешествия, восхождения на горы и жуировал напропалую. И он уже третий год настойчиво осаждал Веронику, обеспечивал ей доступ в зал суда на закрытые слушания, устраивал интервью с людьми, которые обычно не горели желанием общаться с прессой и каждый раз после своего выигранного процесса или успешно завершенного Никиного расследования приглашал девушку поужинать в одном из престижных ресторанов. Но до сих пор Вероника отвечала: "Потом как-нибудь"...
– Ну, вот, - Анжела выпустила почти правильное дымовое колечко изо рта, - и я тоже ему сказала: сначала от маминой юбки отцепись, а потом будешь девушек приглашать. А Степка мне отомстил.
– А с кем ты была в "Онего"?
– спросила Вероника.
– Задолбали уже все этим вопросом, - Анжела закурила вторую сигарету.
– Я стала делать пэчворк, чтобы собрать денег и поехать учиться в Питер, сдаю изделия в Ладожск в сувенирку. Оттуда приезжает хозяин магазина "Сундучок" и забирает всё. Не в парке же нам с ним встречаться, с "Семачос", - язвительно заключила девушка.
– А здесь только в "Онего" не стыдно встречу назначить.
– Есть еще "Кофе-Хауз", - напомнила Вероника.
– Да ну...
– потом Анжела, видимо, решила быть честной:
– Была одна история, конфликт... В общем, мне там теперь не рады. Если хостес - Геля, рыженькая такая, кудрявая, она вообще может сказать, что все столики зарезервированы, или сейчас будет банкет. Она такая, злопамятная, хотя, если разобраться, сама виновата.
– Хозяин "Сундучка" - высокий, крупный, коротко стриженый?
– уточнила Вероника, начиная понимать, в чем дело. Автор анонимки банально обознался, приняв приезжего бизнесмена за одного из коллекторов.
– Ага. Качок такой здоровый. И одевается, как браток из старых фильмов: косуха, джинсы... Самому уже, наверное, сорокан давно стукнул, а под пацана косит, - забывшись, Анжела хихикнула, но тут же осеклась и покраснела до слез:
– Блин, никак не могу поверить, что папа... Ну зачем он это сделал? Пропади она пропадом, эта ферма, продали бы ее...
– девушка заплакала. Вероника нахмурилась. Она помнила, как сама примерно в таком же возрасте думала: а если бы... и корила себя за то, что не успела сказать или сказала лишнее отцу, а уже ничего не поправишь.