Город заблудших
Шрифт:
– Нет. Он за баром, обслуживает клиентов. – Габриэла машет в сторону огромного чернокожего мужика с аккуратной эспаньолкой и ручищами размером со стволы деревьев. Он трещит с сексапильной блондинкой в красном платье, которая то и дело затягивается сигаретой, и стайкой телочек, у которых на лбу написано «Трахни меня». – Пойдем, познакомлю.
Мы проходим мимо столиков. Я слышу разговоры. Большинство из них не разобрать. Разные языки, всевозможные акценты.
– Дариус, – здоровается Габриэла, плечом отпихивая блондинку, которая дарит ей презрительный взгляд.
– Развлекайся, зайка, – говорит
Та недовольно щурится на нас и в облаке гнева уходит.
– Дариус, это Джо Сандей. Джо, это Дариус.
– Покойничек! – Дариус хватает меня за руку и неистово трясет. Рукопожатие у него – как у дробильной установки. – Наблюдал я за тобой, было дело. Любопытный ты тип, покойничек.
– Тоже рад знакомству, – отзываюсь я.
[31]Барри Уайт (1944-2003) – американский певец в стиле ритм-энд-блюз, пик популярности которого пришёлся на середину 70-х годов.
– Еще б ты не был рад. Зайка, – говорит он Габриэле, – ты наконец-то пришла дать мне отведать твоего сладкого-пресладкого медку?
– Ты знаешь правила, Дариус.
Он закатывает глаза:
– Правила для телочек. А как насчет тебя, покойничек? Перепихнуться не изволишь? – Он смотрит на меня так, что любой порноактер бы обзавидовался.
– Сам сказал, я покойник.
– Это вовсе не значит, что твой инструмент в отставке. – Он хватает себя за яйца и похабно виляет задом. – Подумай. Если что, я всегда здесь.
Дариус берет с полок разноцветные бутылки, достает какое-то пойло из-под стойки, заливает все в шейкер со льдом.
– Мне тут барышня нашептала, что у тебя есть для меня кое-какая информация.
– Задешево беру, втридорога продаю. – Он наливает свою смесь в два бокала для мартини. Жидкость в стекле клубится, как мозги Тимоти Лири [32] , – яркая и блестящая. Дариус подвигает бокалы к нам. – Напитки за счет заведения, но информация дорогого стоит. Что предложишь взамен?
[32]Тимоти Лири (1920-1996) – американский писатель, психолог, участник кампании по исследованиям психоделических препаратов.
Габриэла одаривает его мрачным взглядом:
– Запиши на мой счет. Условия все те же.
– У-уух! – говорит Дариус. – А ты ей нравишься, жеребец, – и игриво толкает меня кулаком в плечо. Наклоняется ко мне и смотрит прямо в глаза. – Ну ладненько, те же – так те же. Рассказываю тебе правила, покойничек. Ты задаешь три вопроса – я даю три ответа. Если тебя мои ответы не устраивают, крепись. Comprend'e [33] ?
– Три вопроса, значит. А откуда мне знать, что ты не соврешь? И вообще, с чего мне думать, что ты знаешь правду?
[33]Comprend'e? – (исп.) Понятно?
–
– И мне это ничего не будет стоить?
– Счет оплачивает леди.
– Минуточку, – встревает Габриэла, – я оплачу счет, только если он согласится отдать мне камень.
– Ах, – вздыхает Дариус, выпрямляется и складывает на груди руки, – обожаю нюансы. Так как, покойничек? Отдашь камень ей или сам припрячешь? А может, преподнесешь его нацисту на блюдечке и посмотришь, что он с ним сделает? Или, может быть, все-таки оставишь при себе и перестанешь разлагаться?
– Погоди-ка, повтори.
– Сволочь ты, – шипит Габриэла.
Дариус улыбается. У него крупные белые зубы.
– Я всегда считал, что переговоры проходят куда интереснее, если все карты выложены на стол.
– Что, черт тебя дери, ты мне недоговариваешь?
Габриэла трет ладонями глаза.
– Проклятье. Хрен с тобой. Разлагаешься ты только потому, что камня нет рядом. Чем дольше ты вдали от него, тем тоньше между вами связь. Окончательно это тебя, конечно, не убьет, но ты превратишься в натуральную ходячую мумию.
Ну разумеется. И почему я сам не догадался? Хотя кое-что все равно не складывается.
– Тогда почему я перестал гнить, когда… – не могу даже договорить.
– Сожрал проститутку? – заканчивает за меня Дариус.
Судя по виду, Габриэла в шоке.
– Ага, – говорю я, – спасибо.
– Всегда пожалуйста, покойничек.
– Минуточку, а что произошло? – спрашивает Габриэла.
– Наш покойничек знает подход к дамочкам. Точнее к их сердцам. – Дариус царапает скрюченными пальцами воздух. – Всего-то и нужно – забраться под ребра и вытащить. По сердцу в день – и никакого разложения.
– Я слетел с нарезки, – объясняю я. – Убил женщину и съел ее сердце.
– И даже не трахнул на прощанье, – говорит Дариус. – Потому что это очень, очень неправильно! – Он кладет руки на щеки и открывает рот. Ни дать ни взять – маска из «Крика».
– Зато, – говорю я, глядя на обалдевшую Габриэлу, – я хоть мозгами не закусываю.
– Ну, знаешь, они не так уж плохи, – замечает Дариус. – Короче говоря, хочешь ответов, покойничек, говори со мной. Мой кабак – мои правила. А теперь пора выбирать. Принимаешь предложение леди? Или оставишь ее не у дел и расплатишься сам? На случай, если ты вдруг решишь заключить сделку и свалить из города, предупреждаю: очень не люблю должников, которые не хотят платить по счетам. – И опять я вижу его зубы. – Ты ведь не хочешь прослыть грязным должником?
Чего мне уж точно не хочется, так это чтобы он посчитал меня таковым. Мысль узреть эту рожу в темном переулке совсем не кажется мне заманчивой.
Я смотрю на Габриэлу:
– Если мне только и нужно, что держать при себе камень, то на кой мне отдавать его тебе?
Эта маленькая девочка пыталась меня наколоть. Что ж, такое поведение мне понятно. Кажется, из-за этого она мне даже чуть-чуть больше нравится.
– А давай так, – говорит она. – Ты найдешь камень и отдашь его мне, если я сумею выяснить, как тебе не разлагаться без необходимости поедать сердца. Сойдет?