Город заблудших
Шрифт:
– Прижмите вот здесь, – говорит он, дергает меня вниз и кладет мою ладонь на марлевую повязку, которая мгновенно пропитывается кровью.
Наволочка на лбу Карла едва держится. Я затягиваю ее туже.
У него на щеках длинные глубокие порезы. Как будто какая-то махина с когтями порвала ему лицо. Он настолько не в себе, что даже не узнает меня.
– Что тут на хрен случилось? – спрашиваю я у врача.
– Черт его знает, – отзывается он, осматривая Карла в поисках очередных ран. – Мне позвонили с ресепшна, сказали, тут пантера и кто-то кричит.
В коридоре возня. Охрана кого-то пропускает. В дверном проеме появляется Габриэла. Вместе с одним из своих молокососов она вкатывает в номер каталку. Оба в джинсах и синих футболках, на которых налеплены блестящие голубые наклейки с надписью «”Скорая помощь”: Привет, меня зовут…». Кажется, никто не замечает, что медики они липовые.
Увидев меня, Габриэла посылает мне взгляд, в котором ясно читается «Какого черта?», но из образа не выходит.
Врач плюется в нее приказами.
– Мы его заберем, – говорит она доку, низкий тембр ее голоса превращается в какую-то странную гармонию, которая вибрирует у меня в ушах.
– Вы его заберете, – повторяет док, рассеянно глядя в никуда.
Она проводит рукой над Карлом, и судороги прекращаются, кровотечение останавливается. Врач отходит в сторону, чтобы не мешать вывезти Карла из номера.
Я переживаю, что на пороге Карла охватит пламя, но он даже не дергается. Габриэла оглядывается на меня, беззвучно говорит:
– Я позвоню, – и исчезает в коридоре с покалеченным Карлом на каталке.
Выждав несколько секунд, иду за ними. Когда приедут настоящие копы, моему липовому значку хана. Бейджи-наклейки Габриэлы – и те продержались бы дольше.
Я уже у двери, как вдруг цепляюсь краем глаза за что-то в углу. В абажуре опрокинутой лампы – забрызганная кровью бумажка со штампом отеля. Крупными буквами на ней написано: «Где камень, Джо? – Д.».
Вытаскиваю бумажку, пока никто не заметил, и ухожу.
Вот ублюдок. Джаветти думает, что камень у меня. И вместо того, чтобы прийти ко мне, он, сволочь, пытается уделать меня через Карла.
Ну нет, так запросто я чувству вины не поддамся. Только зря время потрачу. Я делаю глубокий вдох. Само собой, никакой пользы это не приносит, но мне до сих пор приятно чувствовать, как легкие наполняются воздухом.
Черт бы побрал этого Джаветти.
Мало ему, что по его милости я варюсь в этом дерьме, так теперь еще и это? Если он хотел оставить мне сообщение и взбесить меня до белого каления, то у него охренеть как получилось.
Я смываю кровь с рук в уборной в холле отеля, когда звонит Габриэла.
– Чисто дело провернула, – говорю я.
– Спасибо. У Силы есть власть над теми, кто слаб духом. Повезло, что я выехала сразу после тебя. Не знаю, был бы он жив или нет, если бы я приехала позже.
– Как у него дела?
– Не фонтан, – отвечает она. – Ты же сам все видел. Но он все-таки держится, значит, мне есть, над
– Он мне позвонил, когда говно попало в вентилятор. – Я рассказываю ей о записке Джаветти.
– Чувак, с тобой дружить – себе дороже.
Я и сам того же мнения.
– Он в сознании?
– Слава богу, нет. Однако его состояние трудно назвать отдыхом. Слушай, мне пора. Этот минивэн все принимают за карету «скорой помощи», и, чтобы так продолжалось и дальше, нужно сосредоточиться. Я перезвоню, когда что-нибудь выясню.
– Спасибо за помощь.
– Ради этого я вроде как и живу, – отзывается Габриэла. – Говорю же, в глубине души я соцработник. В общем, перезвоню. – Она вешает трубку.
С минуту я смотрю на телефон. Габриэла права. Если бы не она, Карл уже был бы мертв. Если она сумеет сохранить ему жизнь, то, может быть, сумеет и вытащить из него что-нибудь полезное. А я смогу получить камень.
И башку Джаветти на палочке.
Потолок гаража в «Марриотте» покрыт пеноизоляцией, которая глушит звуки. Прикуриваю «Мальборо», и «чирк» от искры глохнет без намека на эхо.
Машин негусто, так что все как на ладони. Спрятаться особенно негде. Плюс что-то мне подсказывает, что они хотят, чтобы их заметили.
– Арчи, – говорю я.
Он прислоняется к моей тачке. У его ног Болван на четырех костях. Елозит по бетону сшитым на заказ костюмом.
– Мистер Сандей, не ожидал вас здесь увидеть.
– Ну надо же. А я ведь собирался сказать тебе то же самое.
– Наверху целое представление, – говорит он. – Насколько я понимаю, полиция ищет какое-то дикое животное. Если не ошибаюсь, пантеру. Хотя я слышал, как одна расстроенная молодая женщина упоминала о белом медведе. Забавно, как порой расходятся слухи, не находите?
– Ага, забавнее некуда. Так что ты тут забыл, Арч? Решил проверить, как дела у репортеришки?
– Совершенно верно, – отвечает он. – Доктор Нейман сказал мне, что сегодня мельком видел вас здесь. Меня послали узнать, не сумели ли вы… эм-мм, что-нибудь раскопать.
– Не-а. Ничегошеньки, Арч. А теперь, может быть, дашь мне сесть в машину, а я оставлю тебя в покое, и ты вдоволь насладишься этим чудесным вечером?
Арчи ни на сантиметр не сдвигается. Мало того, поудобнее устраивается у моего капота, складывает на груди руки. На полу Болван копирует его движения.
– Вот интересно, – говорит Арчи, – как вы узнали, что вернуться сюда надо именно сейчас? Впрочем, любопытно, как вы вообще узнали об этом месте. У доктора Неймана ушло на это несколько часов, а вы вот так появляетесь откуда ни возьмись. Так как же?
– У меня свои источники.
– Не сомневаюсь. А один из них – это случайно не та молодая женщина, которая выдает себя за врача «скорой помощи» и которая увезла репортера из отеля? Видите ли, замечать всякие мелочи – моя работа.