Господа осеннего пути

Морозова Яла

—Тьфу на тебя…ничтожно мала такая вероятность…

—Какая прелесть, однако…тем более, не дожидаясь этого судьбоносного момента, нам надо к Яле…вы же с ним, если что, от наших миров камня на камне не оставите…

—Сохранность наших миров меня и сейчас не сильно интересует, если уж пошел такой откровенный разговор…

—Даже не сомневаюсь…Иди, попробуй еще напоить Макса своей кровью…и прощупать вменяемость Влаша…чем быстрее найдем Ялу, тем больше шансов…у всех больше…Ты сможешь проложить порталы?

—Попробую,

но лучше бы Макс. Он его туда открывал, вместе с нашей девочкой…

—Чего тогда сидишь, не понимаю!–и этот нахал подтолкнул меня.

—Совсем оборзел? Поблизости будь, если вдруг Влаша переклинет и на мне.

—Мне по голове от вашего Макса неплохо прилетело, но не до такой степени…не маленький, иди уже,–фыркает.

Поднимаюсь без резких движений, и, так же плавно, подхожу к Влашу. Кажется, он меня даже не замечает, руки движутся, меняют тряпки на лбу Макса, а взгляд устремлен куда–то за его спину.

—Правитель…–ноль реакции,–Влаш…

Медленно, но поворачивается ко мне.

—Макса надо приводить в себя, чем дольше мы не идем, тем меньше у Ялы шансов…пробуем?–я выдыхаю, он в здравом уме и твердой памяти.

—я…просто не могу больше…с ума сойду…не уберег…ее страх и боль…

—Я знаю…чувствую…

—Она до конца мне поверила, именно сейчас, до конца, а я…

—А мы...Влаш, а мы…Давай пробуем привести Макса в себя…

Мне…что это за странное чувство ворочается в груди? Жалость? Сострадание? Все это Яла, наша Яла.

Он кивает, задирает рукав туники и прокусывает руку…стекают темные, почти черные капли, бесценные…я тоже прокусываю свою.

—Давай, пробуем попеременно, по чуть–чуть…должен прийти в себя…мало у нас времени, должен.

Яла

—Вон тот «умный» товарищ, у которого язык без костей, пусть и рассказывает,–шиплю, потирая наконец убранную с всеобщего обозрения пятую точку,–а я могу про себя. Но хотелось бы лучше сначало послушать про Вас.

—Логика есть, не поспоришь, чтобы потом определиться, что мне можно рассказать, а с чем повременить. Вытяни руку, пожалуйста, и держи так,–крутит мою опухшую конечность,–шить или не шить, вот в чем вопрос?

—Будем следовать логике?–м–да, рассматривая сейчас собственную руку…–а все моры такие спокойные и рациональные?–сейчас как раз отчетливо видны и человеческие укусы…хотя тоже не маленькие…и нечеловеческие, с четырьмя рядами зубов, с отчетливо обозначенными восемью клыками.

—Не более, чем все другие расы,–усмехается,–все–таки, частично шить, а то шрамы останутся. А для такой необыкновенной девушки, это преступление. А с чего ты взяла, что моры спокойные?

—Ну…

—То, что тебя покусал и человек и…зверь, да, это знатный повод поистерить. Я даже…возможно им воспользуюсь, заметь, без удовольствия, ровно после того, как обработаю укусы. Господин почтейнейший, не могли бы Вы проследовать за ширму,–это девону.

—Так это обычно пациентов за

ширму,–бубнит.

—Так это обычных пациентов, да и на столе мне работать много удобнее. А вот твое спокойствие, Яла, меня искренне восхищает, после такого…и сколько их было?

—Так вот мы все–таки и подошли к разговору о ее мужиках…один был…один из…

Убью заразу говорливую.

—Это правда?–и пока я судорожно придумаю как подать правду, приправленную недосказами и недомолками…тянет тунику вверх.

—Может…как–то так?

—Так я врач, не надо стесняться.

—Я…давайте сама, там укусы неважные для здоровья, и психического и физического,–намертво вцепляюсь в подол, но ему все–таки удается поднять его вверх еще на пару сантиметров, ровно до глубокого укуса на боку…когда Макс был в полной трансформации…

—Девочка, кто ты, что для тебя это неважно?

—Давайте сначало Вы, а я послушаю и, честно, подумаю, что Вам говорить для наименьшего шока.

—Так, ну тогда мы остаемся на «ты», раз ты меня так незамысловато обвила вокруг пальца…

—Это вот да, это она умеет…когда это не касается ее монстров,–раздается из–за ширмы.

—Цыц, нечесть!

—Ой, можно подумать!

—Так, моры…Со временем мы научились…контролировать свое питание, есть банки …питательных веществ. От прошлых времен осталась непереносимость солнечного света и еще одна неприятная особенность деторождения…

—Сильно так неприятная?–опять из–за ширмы.

—Сильно, это главная проблема нашего общества…и ее тебе жизненно необходимо знать. Обратили внимание, что на улицах почти нет детей?

—Не то, чтобы у нас было много времени для этого…но да, заметили,–говорю осторожно.

—Дети самое ценное, что у нас есть…и самое редкое тоже…

—Так в чем прикол–то?–опять ширма.

—А прикол в том, что …при размножении,–отчетливое «хммм» от ширмы,–как бы просыпается специальная железа, которая впрыскивает вещество, помогающее выносить ребенка, как мору так и представителю других рас.

—Ну так в чем проблема–то?

—И убивает мать…мору года за три года…представительницу другой расы быстрее. Зато наследники от этой другой получаются сильные, с сильной обновленной кровью…и не так нуждающейся в ней. Потому иные расы …стараются не злоупотреблять нашем гостеприимством. Как–то так…

—У всех, смотрю, своя веселуха. А у вас отсюдова куда корабли ходют?

—Ходют,–усмехается,– только учитывая обстоятельства, редко и неохотно. А вы, смотрю, впечатлились?

—Не–а, почувствовали родственные души,–этой язвительности приличный в прошлом девон, явно от меня нахватался.

—Ялка, ты теперь смело можешь рассказывать, что ты иринэ правящих, всех троих сразу Здесь тоже самое все, тебе не привыкать, чтобы и женой и трапезой одновременно…

Морис роняет салфетку вместе с пробиркой, откуда на нее капал.