Господин адвокат
Шрифт:
– Ну, ну, – снова закивала она головой. – Так, наверное, Архипова судить будет.
Я пожал плечами.
– Так и есть, Архипова. Вторая-то в отпуске. Только на следующей неделе выйти должна. А потом будет очередь самой Архиповой в отпуск идти.
Она отхлебнула из своей кружки и сообщила:
– Видите, я со своим оболтусом уже не только статьи законов выучила, но и всех наших судей, прокуроров и адвокатов в лицо знаю.
Я снова собрался было уходить, но тетя Маша меня снова задержала:
– Если у вас судьей Архипова будет, то я вам не завидую.
– Как это понять? – удивился я. – Разве можно работать судьей, не имея при этом высшего юридического образования?
– Образование у Архиповой, может, и есть, я этого не знаю, не проверяла, – сказала она, – но только не ее это призвание – людей судить. Слишком близко к сердцу принимает она все. Вот, к примеру, есть люди, которые работают врачами и при этом совершенно не умеют лечить людей, а бывает наоборот: какой-нибудь маляр необразованный в свободное от работы время такие картины пишет, что просто залюбуешься. В любом ведь деле призвание нужно. Вот и в судейском ремесле то же самое. Так что Архипова, я считаю, не по призванию работает. И вообще она стерва! Моего Сеньку так срамила из-за этой кражи, что даже мне совестно стало. Не знала, куда от стыда спрятаться. Как будто мой оболтус не к чужим людям в ларек, а к ней домой залез.
Женщина тяжело вздохнула и добавила:
– Только все одно посадят моего Сеньку когда-нибудь по-настоящему. Непутевый он у меня. Не учится, не работает, а только шляется целыми днями по улицам да глядит, что бы где стырить. И все равно жалко его. Материнское сердце-то завсегда за сыновей разрывается.
Женщина о чем-то горько задумалась, а я, воспользовавшись этим обстоятельством, поспешил в свой номер подальше от тоскливого разговора.
Первая моя ночь в Лебеданске выдалась бессонной.
Я долго крутился на кровати, мучился угрызениями совести и пришел к твердому убеждению, что совершенно напрасно ввязался во всю эту авантюру с защитой своего троюродного брата.
Боже мой! Я ведь даже не имею ни малейшего представления, как следует защищать обвиняемого в убийстве человека.
Заметьте, не в краже, не в мошенничестве каком-нибудь, а в самом настоящем убийстве!
Конечно, я изучал уголовное право в университете по учебникам, читал кодексы и комментарии к ним, но, как известно, теория и практика – вещи различные. Одно дело – знать закон, и совершенно другое – уметь его применять на практике.
Ну, да ладно! Завтра схожу в суд, сделаю все, что от меня зависит, и с чистой совестью и спокойной душой вечером поеду домой.
ГЛАВА ВТОРАЯ, ДЕНЬ ВТОРОЙ
Утром за мной заехал Серафим Иванович.
Я сложил деньги и паспорт в ящик стола и запер его на ключ, потом, морально приготовившись к неминуемо ожидавшим меня неприятным минутам, не спеша собрался: как на парад, надел белую рубашку, галстук, костюм, вышел из гостиницы и сел в автомобиль.
Молча и неумолимо Серафим Иванович повез меня в суд.
Утро
Крылатый припарковал свой «Кадиллак» возле памятника Ленину и, нахмурив брови, как конвоир на казнь, повел меня в здание суда.
На крыльце толпились и разговаривали о чем-то какие-то люди.
Зачинщицей разговора, судя по всему, была тетка в пуховом платке.
– Кто? Баба Галя-то? – трещала она. – Да она еще не старая была. Только-только на пенсию вышла. Жила бы еще да жила. Чего ей на пенсии не хватало? Еще и самогоночкой в свое удовольствие приторговывала. В общем, средства у нее были, жила в свое удовольствие. Я к ней часто забегала полечиться да поболтать. Пока не случился этот случай. Эх! Такого человека жизни лишили…
– От чего же ты, сердешная, бегала к Мишиной лечиться-то? – с иронией в голосе спросил тетку какой-то мужичок в очках, фуфайке и кирзовых сапогах. – Горло, поди, первачом на пару полоскали.
– Иди ты, – замахала на него руками тетка. – Мишина на самогонке травы настаивала. У нее от варикоза особый рецепт был. В моем случае он завсегда помогал.
– В общем, Мишина особенным талантом была, – сказал мужичок. – Врачом и аптекарем в одном лице. Сама диагнозы ставила, сама рецепты на самогонку выписывала и тут же это самое лекарство и продавала.
– Смейся, смейся, – сказала тетка. – Теперь вот нет Галки, я без лекарства мучаюсь, и к кому за помощью кинуться, прямо ума не приложу. По ночам иной раз такие боли одолевают, что хоть волком вой.
– К врачу в поликлинику не думала сходить? – спросил тетку все тот же мужичок с хитринкой в глазах. – Все ж таки традиционная медицина.
– Иди ты, – снова замахала на него руками тетка. – А Мишина-то, по-твоему, гадалка, что ли, была? Она же перед пенсией в больнице ночной сестрой работала! Так что, заметь, познания в медицине имела!
В этот момент тетка заметила нас с Серафимом Ивановичем, умолкла и, скрестив руки на груди, демонстративно отвернулась.
Все, кто был на крыльце, стали с любопытством и даже с каким-то тихим ужасом рассматривать нас.
– Вот, аблаката из города привез, – негромко сообщил Крылатый, а я после его слов вжал голову в плечи, и вообще испытал некоторое за дядьку неудобство, который не смотря даже на свои годы так и не выучил слово «адвокат».
Однако, вслух я ему ничего не сказал.
– Тут не на адвоката надеяться надо, а на всевышнего, – глядя куда-то в сторону, сухо заметила тетка в платке. – Только он один на всем белом свете прощениями заведует.
– Да не верю я в бога, – тихо и при этом обращаясь почему-то только ко мне, сказал Крылатый.
Судебное заседание началось с опозданием.
Я минут тридцать просидел в пустом зале, наблюдая за тем, как на окне жужжит осенняя муха.
Потом пришли конвоиры с автоматами в руках и привели арестованного Сергея Серафимовича Крылатого. Он выглядел спокойным и заспанным. Усевшись на скамью в похожей на птичью огромной металлической клетке, Сергей принялся зверски зевать.