Господин следователь 6
Шрифт:
— Рассчитать надо твою прислугу, — твердо сказал отец. — Вот, чтобы завтра же ты ей полный расчет дал.
— Ага, как же… — хмыкнул я. — Я рассчитаю, а ты ее на службу возьмешь, судаков печь и картошку во фритюре готовить.
Но похоже, шутка не получилась. Батюшка тяжело задышал, собираясь что-то сказать непутевому сыну, но тут вмешалась маменька.
— Сашка, а ты чего разошелся-то? — мягко спросила она. — Ты, чай, не в министерстве, а Ваня — не твой подчиненный.
Ну да, маменька сказала мягко, но отец мгновенно успокоился.
— Да я не разошелся. Я Ваньку послушал — похоже, что им его собственная прислуга вертит.
— И что? — хмыкнула маменька. — Анна у него золото, худого не посоветует. А то, что пишет мальчик сказки вместе со своей кухаркой — и что здесь плохого? И если заводик какой поставят — тоже неплохо. Нет, Саша, ты неправ!
— Оленька, так я ничего плохого-то не сказал, — заюлил отец. — Но куда годится, чтобы моим сыном управляла прислуга?
— Саша, а ты чего хочешь? Чтобы Ваня сам хозяйством занимался, денежные вопросы решал? Ты сам-то много хозяйством занимаешься? Я тебе главным не мешаю заниматься, в служебные дела не лезу, в документы финансовые, верно?
— Так то ты, — пробурчал батюшка, молчаливо признав, что он подкаблучник. Но покажите мне мужчину, который не является подкаблучником? Есть, разумеется, отдельные индивиды, не понимающие, что подкаблучникам жить гораздо проще.
— Ну, по осени Иван женится, у него жена будет. Вот, пусть она сама с его прислугой и разбирается. А ты не забыл, что у Вани с памятью плохо? Мы же с тобой сколько о том говорили? Ты же хотел Ваню из Череповца отозвать, к себе пристроить, чтобы он у тебя на виду был.
Ну, милые родители. Конечно, за заботу спасибо, но лучше не надо.
Отец совсем сник. Похоже, он тоже близко к сердцу воспринял проблемы сына, только об этом не говорил вслух.
— Да, батюшка, — кивнул я. — Мы с маменькой сегодня все утро о том разговаривали. Есть у меня такие проблемы, но я их решу. А Анька как раз мне помогает. Считай, что я за ней, как за каменной стеной. Она же, иной раз, даже по служебным делам мне пользу приносит. Если что выяснить, сплетни какие вызнать — а мне это приходится делать, то Анька — мой лучший информатор. Считай, что свое жалованье она с лихвой отрабатывает.
Батюшка только руками развел — мол, живи, как хочешь. Надеюсь, сказку нашу он прочитает, и отойдет.
Матушка же, посмотрев на часы, спросила:
— Саша, ты не опоздаешь?
Отец тоже глянул на циферблат, бодро сказал:
— Еще минут тридцать есть, еще успеваю.
— Вот и ладно, — кивнула матушка. — Скажи-ка еще — тебе эта девочка никого не напоминает?
— Какая девочка? — не сразу понял отец. — Ты про Аньку, кухарку? — Пожал плечами. — Так я ее и не видел.
— А ты сходи, посмотри. Она наверняка на кухне. Заодно и спасибо девчонке скажешь за судака. Она же не наша кухарка, жалованье ей Ваня платит.
Отец только проворчал — мол, делать ему нечего, как кухарок за стряпню
— Маменька, а кого моя Анна напоминает? — поинтересовался я.
Неужели кого-то из высокопородистых особ? Я-то этому не удивлюсь, но неужели в глаза бросается?
— Подожди, сейчас батюшка вернется, спросим и его.
Чернавский-старший вернулся минут через пять. Садиться в кресло не стал, но доложил:
— Поблагодарил. Но так и не понял — кого мне девка должна напоминать? Есть что-то такое, но сказать не могу, не понял.
— А ты подумай, повспоминай. Не из нынешних знакомых, а из прежних. Может, кого-то из моих подруг? Из тех, кто в гимназии со мной учился? Я на Аню смотрю — ну, словно кого-то из своих подружек вспоминаю.
— И где я твоих подружек мог увидеть? — проворчал отец. Пожав плечами, спросил: — Может, на Лизку Шаховскую? Нет, Лизка толстая была, а эта девка худая.
— И ничего она не худая, — возмутился я. — Вполне себе упитанная девушка. Не наезжайте на мою Аньку.
— Ваня, а ты, часом, сам-то не знаешь? — поинтересовалась матушка.
— Маменька, у Аньки мать умерла, отец у нее управляющим склада работает. А матушка у нее родом из деревни Аннино. Может, и Аньку в честь деревни назвали… — начал я, но меня перебила маменька.
— Точно же, вылитая Сонька Голицына. У нее тетка в деревне Аннино жила. Может, и по сию пору живет? Мы же с ней вместе в гимназии мадам Бернс учились, сошлись на том, что обе имеем отношение к новгородскому дворянству. Только у моего батюшки имение под Валдаем, а у Голицыных под Череповцом. У Анны Игнатьевны с Сонькой — одно лицо.
— Ну, маменька, ты даешь! — восхитился я. — Я же и сам недавно узнал, кто у Аньки биологический — то есть, настоящий отец.
Пристав Ухтомский, когда повествовал мне об Нюшкиных родителях, умолчал кое о чем. Но установить — кому принадлежала половина деревни Аннино — раз плюнуть. А уж установить родственные связи наших Голицыных с прочими — это задача для архивариуса из городской управы и пять рублей. Переплатил, но ради Аньки не жалко. Не знаю, правда, зачем мне это знать?
— Как ты интересно выразился — биологический отец, — покачала головой маменька. — Стало быть, отец Ани — князь Сергей Голицын? Он Соньки помладше будет…
— И что за Сергей Голицын? — встрепенулся батюшка. — Что за братья такие у твоих подруг? Отчего я не знаю?
— Саша, я Сонькиного брата всего один раз видела, — улыбнулась маменька. — Знаю лишь, что в кавалерии служил, до ротмистра дослужился, потом погиб. Я ведь Соньку лет пять не видела, если не семь. Не помню только, где брат у нее погиб — не то под Самаркандом, не то под Бухарой? Нет, позже. Я с Сонькой виделась… да, семь лет назад, еще до турецкой войны. Она говорила, что брат у нее погиб. А где? Подожди-ка, сейчас вспомню. Вспомнила — он в Хивинском походе погиб, когда пленных наших освобождали.