Госпожа моего сердца
Шрифт:
По его плечу кто-то тихонько похлопал, но даже от этого слабого прикосновения он чуть было не упал. Он отнял от лица руки. Он не знал, сколько прошло времени, но, видно, немало, так как тени на улице стали заметно длиннее.
По плечу снова постучали, и он, не думая, схватил с проклятием чью-то руку. Перед ним стоял тот самый немой горбун, которому он дал деньги, и первой его мыслью было потребовать деньги назад.
Попрошайка протянул ему мешок. Рук зло посмотрел ему в лицо. Горбун потряс мешочек и протянул его ближе к Руку. Он ждал,
В нем оказалась свернутая бумага и мелкая монета. Нищий все еще стоял рядом и ждал. Рук подержал монету в руке и, повинуясь гордости или тщеславию, швырнул ее нищему. Тот широко улыбнулся и, зашаркав прочь, жестами поблагодарил его.
Рук грустно смотрел, как удаляется его обед и ночлег в постоялом дворе. Удаляется по узкой улице с горбатым попрошайкой. Затем он развернул бумажку и подскочил от изумления — ему в глаза ударил сноп зеленого пламени.
«Я нанимаю тебя на службу. Возьми это сейчас в виде оплаты. И не подведи меня в этом.»
Он смотрел на письмо и на два изумруда в своей ладони. Один был маленьким — не больше глаза у стрекозы. Зато другой оказался таких размеров, что на него можно было купить коня, оружие и доспехи, да еще оплатить услуги одного оруженосца за целый год. По размеру это было похоже на изумруд, украшавший горделивую грудку сокола.
Он сжал камни в руке и стал смотреть, как в них вспыхивают и мигают лучи. Он знал, что ему бы сейчас следовало направиться в ее дворец и бросить их ей в лицо. Добрый, благочестивый человек так бы и поступил. Благочестивый человек не стал бы связываться с такой, как она.
Он отдал свою жену Богу.
И еще своего коня, доспехи, деньги.
Рук сжал в ладони ее камни и произнес клятву о том, что посвящает себя служению этой дочери архидьявола.
Год уходит и не возвращается больше,Унося все с собой, но не закончив дела.Миновал вновь июль, пролетит и оставшийся срок,И сезоны последуют снова один за другим.Так уходят вчера, обращаясь в ушедшее время,И зима наступает опять.Глава 2
— Скажи мне, — сказала Меланта по-итальянски. — Ты задумал какую-то хитрость?
Аллегрето Навона опирался на изгиб стены у вьющейся лестницы, уходящей вверх. Сейчас он стоял, сложив руки на груди, и с высоты своего положения, со второй ступеньки, улыбался ей. Последние лучи заходящего солнца, с трудом пробивавшиеся сквозь узкую бойницу в стене, осветили его.
— Зеленый Рыцарь непобедим, моя госпожа, — прошептал он, наклонившись к ней и опасливо посмотрела на сокола. — Вашему распрекрасному герцогу Ланкастерскому завтра укоротят хвост.
— Да? После того, как сегодня они уже набрали
— Да нет же, вы недооцениваете своего рыцаря, моя госпожа. У него есть очень интересное прозвище. Его все зовут здесь Берсека, или что-то в этом роде. — Он жеманно повел плечами. — Мне объяснили, что это имя северного дикаря в одежде из медвежьих шкур. Воина, который готов убивать, пока дышит.
— Берсека, — повторила Меланта, задумчиво глядя на Аллегрето. — У тебя очень хороший слух, раз ты так много услышал о нем. Где же ты отыскал этого доблестного воина?
— Да где же еще? Конечно, в конюшне, когда он вплетал в гриву своего зеленого коня серебряные украшения для завтрашнего турнира. Очень честный и обходительный рыцарь, которого любят в войсках. Говорят, он держится уединенно, регулярно посещает церковь, избегает женское общество и часто общается с пехотинцами. Но когда ему приказали предстать на пиру единорогом из-за цвета его доспехов, я решил отвести его в сторону и поговорить, ваша светлость. О вашем предложении.
— Моем предложении? — Ее брови поползли вверх.
— Ну да. Вы изъявили желание одарить его своим призом.
На лице Аллегрето появилась ангельская улыбка.
— А что, разве нет? Но он об этом и слышать ничего не хотел, пока мы вместе с ним не промимо зала. Он случайно взглянул на вас и дева Мария, жаль, что вы не видели его лица в этот момент.
— И что же такое было на его лице? — резким голосом потребовала она ответа.
Аллегрето откинул голову и прислонил ее к стене.
— Сначала безразличие. А затем… — Он сделал паузу. — А, собственно, какое это имеет значение? Он же всего-навсего варвар-англичанин. Она погладила грудку Гринголета. Кречет сжал и разжал несколько раз свои когти на нашесте. Аллеегрето не изменил своей ленивой позы, но отодвинулся подальше.
— Безразличие, моя госпожа, — ответил он, теперь уже менее развязно. — Пока не увидел вас. Как только он вас хорошенько рассмотрел, он превратился в безумного влюбленного, которого можно было легко использовать, чтобы отделаться от герцога. Правда, внешне он это хорошо скрывал.
— Ты ведь не сделал ему никаких обещаний? — ответила она холодно.
— Госпожа, один ваш вид таит в себе бездну обещаний для мужчины, — пробормотал Аллегрето — Я ничего не обещал. Но за то, что в груди доблестного кавалера не теснятся сладостные надежды, поручиться не могу. Она долго смотрела на него. Он был молод и смел, а еще дьявольски красив. Гринголет расправил свои абсолютно белые перья. Он мельком взглянул на кречета. Аллегрето не боялся ничего на свете, кроме трех вещей: сокола, чумы и своего отца. И поскольку у нее не было возможностей управлять чумой и еще меньше — его отцом, то Гринголет оставался ее единственной защитой против Аллегрето. И, надо сказать, надежной защитой.