Госпожа попаданка

Каминский Андрей Игоревич

— Думается, мы не пропустим ничего интересного, — усмехнулся король, — что же, проследуем в термы!

Обмениваясь скабрезными шутками, гости с хозяином покинули веранду. Из темных углов выскользнули черные рабы, принявшиеся бесшумно убирать со стола.

Сам Тускулат не стал присоединяться к оргии: оставив гостей на попечение доверенных людей, герцог, под благовидным предлогом, покинул термы. Вскоре он уже спускался по запутанному лабиринту собственных погребов. На стенах чадили тусклые факелы, но их свет вскоре не понадобился герцогу, когда впереди забрезжило гнилушечно-зеленое мерцание. Оно становилось все сильнее, освещая узкий коридор,

заканчивающийся у приоткрытой двери из дубовых досок. Из-за двери раздавались томные стоны и жеманное хихиканье. Тускулат снисходительно усмехнулся и толкнул дверь.

Герцог оказался в небольшой комнате, казавшейся еще меньше из-за заполнивших ее предметов. Всюду стояли стеклянные, глиняные и металлические сосуды, вдоль стен тянулись стеклянные и металлические трубки, в которых что-то булькало и журчало. На жаровне, полыхавшей синим огнем, стоял небольшой котел, где медленно закипало некое вонючее варево. Под потолком виднелся большой шар из зеленого стекла, мерцавший изнутри призрачным светом. На длинном столе возвышались причудливые конструкции, состоявшие, казалось, сплошь из металлических трубок и выпуклых линз. Здесь же стояло и нечто, напоминавшее большое зеркало в золотой оправе — вот только в гладкой поверхности черно-зеленого камня не отражалось ничего.

В таком окружении совершенно чуждо выглядела голая девица, лет шестнадцати, усевшаяся на одном из столов. Черные волосы, полупрозрачным облаком окутавшие соблазнительное тело, почти не скрывали округлых грудей и точеных бедер. На полу перед девушкой, также голый, стоял на коленях толстый мужчина, с пухлым, как у младенца, лицом. Девушка, игриво хихикая, подносила к его губам то одну, то другую ножку и толстяк, с заплывшими от похоти глазами, исступленно целовал и облизывал розовые пальчики. Рядом стояло блюдо со свежими устрицами — как раз сейчас юная прелестница высасывала моллюска из раковины, запивая его красным вином.

Девушка первой заметила Тускулата: испуганно ойкнув, она отшатнулась к стене, поджимая ноги и прикрывая грудь.

— В чем дело? — капризно протянул толстяк, — почему…О, господин герцог!

Тускулат шевельнул бровью и девица, сграбастав валявшееся на полу одеяние, быстро выскользнула за дверь. Толстяк, тоже спешно напяливший на себя халат, едва сходившийся на жирном брюхе, пододвинул стул своему патрону. Герцог щелкнул пальцами и толстяк, налив вина в бокал, с поклоном передал его Тускулату.

— Неплохо ты развлекаешься за мой счет, — усмехнулся Тускулат, — надеюсь, ты не настолько пьян, чтобы с тобой нельзя было поговорить серьезно.

— Я и бокала не выпил, — протянул толстяк, — девка забрала бутыль, прежде чем я …

— Это хорошо, — кивнул герцог, — разговор получится долгий.

— Надеюсь, встреча с Его Величеством прошла удачно? — поинтересовался толстяк, — я думал, вы проведете с гостями всю ночь.

— Оно и видно, — усмехнулся Тускулат, — что ты так и думал. Нет, Крамос, в отличие от короля, у нас с тобой нет времени на термы и наложниц. Пока Орс развлекается, нужно обсудить наши…неудачи в Дракии.

— Вы доложите королю? — осторожно спросил его собеседник,

— Нет, — досадливо поморщился Тускулат, — пока я сам не пойму, в чем дело. Моя дочь, — он на миг прервался, — судя по всему, мертва.

— Мои соболезнования, герцог, — склонил голову Крамос, — она была чудесной девушкой.

— Она была вздорной шлюхой, — махнул рукой герцог, — уверен, что вина лежит и на ней тоже. Конечно,

я не могу оставить ее смерть без внимания. Кто-то ответит за это… потом. Сейчас же мое влияние сильно ослабло: Марозия мертва, перевертыш мертв, Дирканей мертв, а Боратом правит настоящий князь Влайку. Поженить княжну Дракии с нашим человеком, скорей всего, тоже не получиться — сейчас там первый среди претендентов Раду Чорнивари. В свое время я не стал тратить время, чтобы прибрать его к рукам, а сейчас…слишком много дел, чтобы заниматься еще и этим выскочкой.

— Разве у вас не осталось сторонников среди дракийских бояр? — спросил толстяк.

— Остались, конечно, — пожал плечами Тускулат, — и я надеюсь, что они еще сыграют свою роль во всем этом. Также как и Далв Шепет, князь Влакии — похоже, во всех Дракийских княжествах он один теперь держит нашу сторону.

— Князь Тисона, говорят, близок к Сарлонии, — заметил Крамос.

— Я не верю Альгерту, — поморщился герцог, — сарлонцы обиделись на Фрэга за то, что он отверг их княжну, но кто знает, как они поведут себя, когда дело дойдет до драки. И потом это ведь влияние Сарлонии. Я предпочитаю набирать сторонников сам — как князя Влакии, как было с князем Бората…и княгиней Секеи. С ней тоже не все понятно: никто не видел Эржет мертвой, ее вообще никто не видел. Ее потеря обиднее всего — я так долго разрабатывал эту девку, подогревая ее семейные обидки, столько труда ушло, чтобы внедрить ее в Секею. И сказать по правде, в том, что случилось в Чейтене и твоя вина — точнее твоего проклятого ученика.

— Я же предлагал отправиться самому, — сказал толстяк.

— Ты был нужен мне здесь. К тому же ты заверял, что Маттено надежный человек.

— Разве он не сделал все как надо? У меня бы не получилось лучше.

— Но ты бы не стал болтать как он, — хмыкнул герцог, — из-за чего пришлось дать добро на его убийство. И не стал бы раздавать свои изобретения кому попало.

— Ума не приложу, — вздохнул Крамос, — зачем он отдал метатель этому…

— Все ты понимаешь, — усмехнулся Тускулат, — тебе ли не знать, как умеет убеждать змок.

Толстяк смущенно потупил взгляд.

— Но ты, надо отдать должное, не стал ни болтать, ни тем более, дарить то, что должно оставаться тайным, пока не началась война. В Секее мы потеряли не только видного сторонника, но и «Слезы Лерайе» — а ведь то, что творил с их помощью Маттено было просто восхитительно.

— Вне Чейтена многое из созданного им повторить невозможно, — возразил толстяк.

— Да, я помню, — кивнул Тускулат, — но многое и возможно — тот же метатель, например. Да, жаль, что я не мог тебя отпустить тогда. Сейчас Секея потеряна — и это, пожалуй, наше самое сильное поражение в Дракии.

— Смена правителей еще не означает, что Дракийские княжества откажутся от союза, — напомнил Крамос, — у них есть причины не любить Брокгарт.

— Может и так, а может и нет, — сказал Тускулат, — зависит от того, кто стоит за всем этим. Меня тревожат слухи о двух девках, что отметились и в Борате и в Секее? Что известно о них? Говорят, они посланницы Храма.

— Я обратился к своим…источникам, — произнес Крамос, — из Некрарии непросто получать сведения, но кое-что я все же разузнал. Одна из этих девок, как я понял, вообще не человек, а какая-то разновидность оборотня…очень странная разновидность. Со второй все еще сложнее — никто не может понять, откуда она явилась. Известно, правда, что «Дети Рассвета» очень рьяно охотятся за ней.