Госпожа попаданка
Шрифт:
Ответа она, понятное дело, не ждала — вместо этого она распустила завязки штанов и, спустив их до колен, медленно ввела искусственный член в изнывавшее от желания лоно. Томный стон сорвался с ее губ и привычная сладострастная судорога разлилась по всему телу, пока Лена энергично двигала у себя между ног нефритовым жезлом. Как никогда остро она чувствовала похотливые корчи плененной княгини — в такие моменты между пленницей жезла и его хозяйкой устанавливалась определенная мысленная связь — и сладострастие Эржет Буйтари в полной мере передавалось и Лене, заставляя девушку сходить с ума от сладострастия. Закусив губу, чтобы не заорать от избытка чувств, попаданка терзала искусственным членом хлюпающую от влаги щель, подвывая в близости кульминации.
Два звука раздалось одновременно — тело Лены изогнулось дугой и она, уже не контролируя себя, заорала от нахлынувшего на нее волной сокрушительного оргазма. В тот же миг снаружи послышался тревожный крик и вслед за ним целая
Двое сатиров на носу, развлекавшихся на носу галеры с молодым гребцом (сначала его оскопили и выбили зубы, а потом принялись насиловать, не обращая внимания на вопли и хлещущую потоком кровь) при виде Лены забыли о жестокой забаве и ринулись к девушке. Та, не долго думая, выпустила несколько шаров тьмы, ослепив тварей ровно на то время, что ей понадобилось, чтобы вонзить нож в сердце одного рогатого изувера и разрубить топором голову второму. Больше сатиров на галере не было и Лена, наконец, смогла оглядеться. Увиденное, мягко говоря, не радовало — всюду валялись тела растерзанных гребцов и судно, лишенное управления, несло течением к южному берегу. Баржами, судя по всему, тоже уже никто не управлял и сейчас они, сцепившись бортами, медленно уплывали. Зерно пылало огромными кострами и в их свете виднелись жуткие тени, жестоко убивавшие людей. Как и убитые Леной сатиры, эти чудовища сильно отличались от тварей, что она видела в Некрарии — гораздо выше и массивнее, с могучими мышцами, заметными даже под густой шерстью. Иные из них имели козлиные рога, другие — бараньи или даже бычьи, делавшие их похожими на минотавров. Впрочем, быкоголовые чудовища здесь тоже имелись — также как и еще более мерзкие существа, похожие на огромных павианов, с густыми гривами и острыми клыками. Однако руководили всей этой сворой люди — воины в черных доспехах и рогатых шлемах восседали в длинных лодках, сновавших вверх-вниз по реке и высаживавших на баржи все новых косматых уродцев. Несколько таких лодок устремились и к галере, где сидела Лена. Она попыталась налечь на весла — тщетно, ее сил было явно недостаточно, чтобы управлять судном. Лихорадочно девушка вспоминала заклинания, способные помочь, однако известные ей магические приемы требовали времени — а его как раз катастрофически не хватало.
Крики умирающих и блеяние сатиров вдруг перекрыл оглушительный рык — и над одной из барж взвилась в прыжке огромная кошка. Лена не успела понять, кто это из ее спутников — баржу сразу же заволокло густым дымом. Одновременно галера Лены сильно качнулась — к ней сразу с трех сторон причалили лодки, с которых вновь полезли сатиры, на этот раз — в сопровождении воинов в черных латах.
— Не убивать! — раздался властный голос, — господин барон велел взять ее живьем!
Волна мохнатых, рогатых, оглушительно блеющих и омерзительно воняющих уродцев тут же захлестнула девушку. Никто и вправду не пытался убить ее — лишь сбить с ног или вырвать оружие из рук. Лену же такие правила не связывали — она успела пронзить сердце одной из тварей и разрубить череп другой, когда кто-то все же исхитрился набросить на нее рыбацкую сеть. Что-то с силой ударило попаданку по голове и Лена провалилась во мрак беспамятства.
«А когда луна речку осветит, я с русалкой прилягу на дно…»
Лена была права в своих подозрениях насчет барона и кошкодевки: найдя удобное место, Вулрех расстелил свой плащ и выложил на него корчагу с местным пивом и вяленого леща. Быстро съев и выпив все, Кэт скинула одежду и растянулась
Нападение застало их врасплох, также как и всех: укрывшись плащом, Вулрех и Кэт дремали, устав от постельных игр, когда вечерние сумерки взорвались воплями, рычанием и омерзительным блеянием. Сразу несколько груд зерна полыхнули ярким пламенем и баржа закачалась от запрыгивавших на нее тварей. Гребцы, оказавшиеся слишком нерасторопными, оказались растерзаны на месте, тех же, кто успел прыгнуть в воду, расстреливали из арбалетов сидевшие в лодках воины.
— Что это?! — крикнула Кэт, ошалело оглядываясь на воцарившийся вокруг хаос. Барон ответить не успел — к ним, расшвыривая зерно, устремилось сразу с десяток сатиров. Впереди них, с оглушительным ревом, несся огромный минотавр.
Однако, если сатирам и удалось застать их врасплох, то и парочка оборотней не долго думала, чем удивить нападавших. Злоба и скотская похоть на мордах сатиров сменилась страхом, когда раздался громкий рев и барон, обернувшийся львом, ворвался в толпу рогатых уродов. Минотавр, пригнув голову, попытался насадить зверя на рога, но пещерный лев, сходу перепрыгнул через него, приземлившись в ближайшую груду зерна. Быкоглавый монстр развернулся, но лев оказался проворней — прыжок, хруст костей в могучей пасти и минотавр рухнул на палубу, с вырванным горлом и животом, распоротым ударом задней лапы. Залитый бычьей кровью, лев повернулся к сатирам, пока те, выставив вперед острые тесаки, пики и собственные рога, медленно окружали оборотня, подбадривая друг друга громким блеянием. О его спутнице они забыли — и тут же пожалели об этом, когда за их спинами взвилась черная тень и огромная кошка рухнула на ближайшего сатира, вгрызаясь ему в шею. Сатиры обернулись к новому врагу, но тут на них кинулся пещерный лев. Рыча, огромные кошки метались средь испуганно блеющих уродцев, ломая им шеи ударами могучих лап, перекусывая горла и выпуская кишки. Вскоре сатиры, никогда не отличавшиеся храбростью, обратились в бегство, а лев и кошка догоняли и убивали их, одержимые кровавой горячкой
Лев-Вулрех вдруг тревожно взревел и Кэт, оторвавшись от преследования очередного сатира, увидела, что к барже подходит еще несколько лодок. Одновременно она увидела купеческую галеру, а на ней — фигуру с развевающимися светлыми волосами, свирепо рубящуюся с сатирами. Однако помочь спутнице кошкодевка не могла при всем желании — с лодок полетели факелы и зерно вспыхнуло ярким пламенем, разделившим барона с его любовницей. Вслед за факелами полетели стрелы — и тут Вулрех, издав грозный рык, взвился над баржей. Его грива, окруженная множеством искр, выглядела как пылающая корона. Он обрушился на ближайшую лодку, направо и налево раздавая смертоносные удары. Сатиры с испуганным блеянием кинулись врассыпную, от чего лодка опасно зашаталась, накренилась и, наконец, перевернулась. Кэт хотела кинуться на помощь любовнику, но перед ней уже полыхала стена пламени, ее шерсть начала гореть, а дым ел глаза. Понимая, что на барже оставаться больше нельзя, кошкодевка сиганула прямо в реку. Уже в воде она чувствовала, как ее кожа покрывается рыбьей чешуей, меж пальцев вырастают перепонки, а на шее открываются трепещущие жабры.
Вынырнув, Кэт уже не увидела ни Вулреха, ни Лены, но зато к ней спешили две лодки, битком набитые людьми и сатирами. Несколько стрел пролетели над головой Кэт, и кошкодевка, решив не испытывать судьбу, снова нырнула. Как назло здесь оказалась отмель, по которой Кэт пришлось передвигаться чуть ли не ползком, чтобы не выдать себя. Обычно под водой она видела в темноте так же хорошо и на суше, но сейчас река стала слишком мутной из-за поднявшегося со дна песка и ила, смешанного с пеплом от горевших барж. От всего этого жабры жгло, как огнем и Кэт, желая избавиться от мучений, метнулась туда, где вода была чище и глубже.
Вынырнув снова, Кэт отметила две вещи: во-первых, она оказалась слишком близко к северному берегу и слишком далеко от барж, а во-вторых — погоня не собиралась оставлять ее в покое. Напротив, к тем двум лодкам присоединилась третья. Вновь полетели стрелы и копья и Кэт, уже отчаявшись прийти на помощь друзьям, устремилась к берегу. Там, подходя к самой воде, густо росли камыши, меж которых вздымалось одинокое дерево — большая ива со свесившимися ветками. Разбрызгивая воду и жидкий ил, Кэт выпрыгнула на берег и чуть не взвыла от боли в жабрах — в пылу бегства, она и позабыла, как они реагируют на воздух. Кэт быстро перекинулась в обычную, пусть и очень большую кошку, после чего кинулась в камыши, подымая стаи комаров, распугивая оглушительно оравших лягушек и с трудом выдирая лапы из вязкой грязи.