Готамерон. Часть I

Рид Элисон

— Какая вера, Верф? Нас на стезе Ниргал искушать не будет. Люди и звери попытаются тебя убить. Уверен, даже доходяга Имарос припрятал за кеновией небольшой арсенал.

— А ты припрятал?

Дольф предусмотрительно посмотрел по сторонам, и, убедившись, что его никто не слышит, шепнул:

— Мысленно я уже на пути в Готфорд. Один алхимик из трущоб приготовил для меня мешок зелий и свитков. Пришлось потратить на это все сбережения, но я не жалею.

— Я тоже ни о чем не жалею, брат, — коротко подвел Верф и, выпрямившись, вышел из-за стеллажа навстречу смотрителю скриптория.

Внутрь вошел широкоплечий нисмант. В скудном свете масляных ламп его смуглое лицо напоминало высохшую кору. Пелкор посмотрел на

прислушников, и, вытащив руку из рукава мантии, привычно поманил их пальцем. Говорил архивариус как всегда спокойно и уверенно, но теперь в его голосе звучали нотки печали.

— Время пришло, братья. Его высокопреподобие препоручил мне проводить вас в трапезную. Святая Луитгарда ждет вас.

Верф и Дольф оглянулись на Уотта, но толстый прислушник был так поглощен работой, что не услышал появления мастера. Покинув скрипторий, они поднялись во внутренний дворик, наполненный ароматом цветов и растений. Свет неба почти иссяк и под колоннадой собирался мрак. Пелкор не стал там задерживаться и свел их вниз по лестнице, а затем вывел в длинный подвальный коридор. Оттуда они поднялись в арочный тоннель, прилегавший к кухне, на которой привратники уже раскладывали еду по тарелкам. Заведя прислушников в столовую, провожатый пожелал им успеха и удалился.

В обеденном зале было пусто. За узкими витражными окнами царил сумрак. Столы убраны, и только за тем, что был в центре сидели четверо братьев. Напротив, уткнув громадные ручищи в бока, стоял мастер Торакс. Дольф и Верф на всякий случай поприветствовали келаря кивками и уселись на скамью. Заскрипели дверные створы. Вошел Имарос в сопровождении Тамадана. Старый проповедник положил руки на плечи юноше и обратился к Тораксу:

— Вот. Привел последнего.

— Ты опоздал, брат, — прогремел келарь, как всегда, испепелив виновного пронзительным взглядом. — Для тебя Луитгардская трапеза сродни ужину, не так ли?

— Прошу прощения, мастер, — смирено молвил Имарос. — Когда возвращался с виноградников, лопнул ремешок на сандалии. Я не смог бежать.

— Садись.

Тамадан добродушно улыбнулся и легонько подтолкнул рыжеволосого прислушника. Имарос сел на лавку, заняв место напротив него.

— Брат Камир покинул Готфорд?

— Пришел вместе с нами, также как и брат Янус, — ответил Тамадан. — За пределами обители нисмантов больше нет.

— Хорошо. Тогда передай брату Ликиру, что мы готовы запечатать кеновию с последним ударом колокола, — распорядился Торакс.

Седовласый нисмант печально вздохнул и удалился, затворив за собой двери. Келарь в это время обратился к прислушникам. Все семеро сидели за столом и с тревогой взирали на распорядителя, внимая каждому слову.

— Сейчас принесут еду и питье. Не вздумайте прикасаться к ним, пока не получите дозволение аббата. Слушайте все, что он вам скажет, и спрашивайте без страха. Заклинаю, спрашивайте без страха! Когда он уйдет, вам будет разрешено разговаривать между собой. Помните, цель этой трапезы — сблизить вас, чтобы вы могли оценить достоинства и недостатки друг друга. Святая Луитгарда наблюдает за вами, и пошлет благословение только тому, в ком найдет смирение и любовь.

Прислушники дружно кивнули. Сидевший напротив Дольфа юноша поднял руку. Ястребиный взор Торакса немедленно обратился к нему.

— Вопрос? Да.

— Зачем нужно закрывать кеновию?

Верф с презрением посмотрел на недоумка. Виман объяснил им все заранее, в тот день, когда они потребовали приобщить себя к стезе. Задавать такой вопрос теперь было вершиной тупости. Блеснул интеллектом, разумеется, Рег. Крючконосый тупица с замашками бандита, как всегда разумел последним.

— Таковы правила, установленные орденом, брат мой. Прислушники должны проявить себя, не рассчитывая на поддержку старших братьев и мастеров. Даже нисмантам поодиночке запрещено покидать стены обители до тех пор, пока не

окончится стезя практика, — терпеливо объяснил Торакс.

— Кто же будет сторожить виноградники? Без мастера Януса там все растащат, — забеспокоился коренастый прислушник, среди братьев давно прослывший большим любителем божественного напитка.

— Тебя это не должно беспокоить, брат Валл.

Заскрипела дубовая створа. В столовую вошли Виман и Ликир. Облаченные в церемониальные мантии с золотыми узорами, мастера заняли место во главе стола. Прислушники одновременно встали и поклонились. Верф последовал их примеру, краем глаза проследив за келарем. Торакс убежал на кухню. Было слышно, как он отчитывает старшего повара за нерасторопность, после чего на стол в большой поспешности стала поступать еда.

Дождавшись, пока братья-привратники закончат расставлять тарелки с жарким в медовом соусе, корзинки с вафельными трубочками и кубки с тоником, а затем, под предводительством келаря, покинут зал, Ликир позволил всем сесть и заговорил:

— В эту светлую ночь под взором Святой Луитгарды вы собрались вместе, чтобы лицом к лицу встретиться со своими страхами. Отбросьте их в кругу Нисмасса. Сегодня вы не просто братья. Вы — единое целое. Часть его божественного начала. — Беловолосый нисмант развел руки в стороны, одарив собравшуюся братию теплой улыбкой, которую на его лице видели нечасто. — Ваше требование приобщить себя к стезе практика было добровольным. Жажда знаний привела вас сюда, и вы не побоялись заявить о ней. Огонь не сжигает того, кто умеет им управлять. Укротите же и вы теперь свою жажду. Избавьте разум от сомнений и загляните в лица друг другу. Страха больше нет. Есть только правда. Как ваш отец-наставник, благословляю эту трапезу.

Ликир умолк, выслушав дружные слова благодарности. Затем выступил Виман. Глядя на аббата, жесткие черты лица которого в эту ночь стали мягче, Верф ощутил прилив сил. Вчера вечером на обвинительном капитуле, он не скрывал разочарования, назначая ему наказание в виде шести часовой молитвы. Сейчас, по всей видимости, старик остыл.

Мало кто из нисмантов знал об их знакомстве, и уж точно не знали прислушники. Случилось это в первый месяц его пребывания здесь. Он был молод и плохо понимал порядки кеновии. Хитрый травник Павиан этим воспользовался и дал ему опасное задание — принести пещерный лотос, который алхимики использовали для приготовления особых эликсиров. Не зная о том, что требования мастера разнятся с правилами обители, он на свой страх и риск ушел на север. Там, возле одного из каменных кругов, ему повстречался одинокий пилигрим. Узнав о его беде, странник вызвался помочь и отвел к пещере, где росли эти редкие цветы. С ним он провел два дня, наболтав много лишнего, вроде того, что мечтал быть нисмантом, а не слугой, выразил недовольство относительно телесных наказаний, пожаловался на затворническую жизнь и даже поделился опасениями, что келарь ворует со склада колбасу. О верховном привелителе Вимане он, конечно же, слышал, но не знал, как тот выглядит. Аббат в те дни медитировал где-то в глуши, и в кеновии не появлялся. Каково же было его изумление, когда на всенощной он увидел, как из пепельных палат выходит тот самый нищий пилигрим, облаченный в драгоценную велюровую мантию. О том, что случилось потом, и какой тяжелый разговор у них состоялся, Верф предпочитал не вспоминать.

В этот момент твердый голос Вимана нарушил тишину:

— Братья. В эту ночь я стою пред вами с открытым сердцем. Здесь и сейчас мы говорим на равных. Давным-давно, во время страшного мора, мертанская повариха по имени Луитгарда совершила чудо. С молитвой на устах храбрая женщина исцелила королевский двор и население целого города, скормив им восемь томов Огненного писания. С тех пор мы молимся покровительнице поваров и библиотекарей, и почитаем ее как мать-заступницу, дарующую знание изголодавшимся умам.