Граф Платон Зубов
Шрифт:
— Оно будет продлено, полковник. Сегодня вечером. А пока займите ваше обычное место в моем кабинете. Дела не ждут.
— Сию минуту, ваше императорское величество.
Зимний дворец. Комната фрейлины А. С. Протасовой. А. С. Протасова, П. А. Зубов.
— Совета, говоришь, просить у меня хочешь, Платон Александрович. Что ж, в совете не откажу.
— Кроме вас, мне и посоветоваться не с кем, Анна Степановна. Дело деликатное. Боюсь, как бы государыню не прогневать. Только и
— Семейство? О чем это ты?
— Вам ли не знать, Анна Степановна, состояния у родителей большого не было…
— Ах, вот ты о чем. Тогда мой тебе совет, о себе пока думай. Каждому овощу свое время. Сам едва в апартаментах устроился.
— Вот это меня и смущает, Анна Степановна. Только, с другой стороны, коли появилась моя родня в столице, выглядеть должна она достойно, а средств взять негде. Не один я сын у батюшки.
— Жениться братьям надобно.
— Сам так думаю, да ведь пока состояния не приобретут, кто за них пойдет?
— Плохо ты людей наших знаешь, Платон Александрович, совсем плохо. В столице связи-то куда дороже иного состояния. С ними, знаешь, горы ворочать можно.
— Может, подскажете что, Анна Степановна.
— И подскажу. Каких мыслей твой братец Дмитрий Александрович насчет женитьбы?
— Дмитрий? Не говорил с ним, но полагаю…
— Вот и ладно.
— А почему он?
— Причины, Платон Александрович, две. Одна, что в армию он, по моему разумению, не стремится. Чин камер–юнкерский получил и Ничего больше не ищет.
— Это так. Сам говорил, больше дома сидеть любит.
— В самую точку, значит.
— А вторая причина?
— Девица тут одна не то что глаз на него положила, а вроде бы оглянулась, и сватать ту девицу сама государыня готова. Так я ее величество поняла.
— Кто же это?
— Княжна Вяземская. Прасковья Александровна.
— Это генерал–прокурора Сената дочка?
— Она и есть.
— А родитель-то ее согласится ли? И матушка у нее, сколько мне известно, из знатных.
— Верно тебе известно: урожденная княжна Трубецкая. И тебе не о родителе, а о родительнице говорить следует.
— Значит, она в их семействе главная.
— И в семействе, и во всем. Секрет тебе один открою. Тридцать лет князь всеми денежными делами в государстве нашем управляет. Государыня его как самого доверенного держит — честности его надивиться не может.
— Так богат по родителям, что и заработков не ищет?
— Ищет не ищет, что от родителей, что как иначе имеет — не наша с тобой печаль. Дорог человек императрице, и весь разговор. Ведь не как-нибудь — контроль за канцелярией всех департаментов Сената имеет! Тут и грешить не станешь, а все равно богатеть будешь.
— Тридцать лет!
— Знаю, что говорю. Вот только остроты ума никогда у князя не бывало, а тут и вовсе паралич его разбил. Совсем в негодность
— Менять его государыня станет.
— Да не спеши ты, Платон Александрович, дай толком все обговорить. Всю жизнь за князя дела его супруга решала, а теперь и Васильев, тоже не чужой человек. Княгиня Елена Никитишна его за собственную сестру двоюродную сосватала. Здоров ли князь, болен ли — в семейном кругу не дознаешься. Одна для них опасность — воля государыни. Захочет — заметит княжеский недуг, не захочет — сквозь пальцы посмотрит. Если государыня твоего Дмитрия Александровича посватать решит, княгиня и минуты думать не будет — на все согласится.
— Вашими устами бы да мед пить, Анна Степановна.
— Вот и пей, голубчик, времени не теряй. Тут и тебе прямой расчет — государыня увидит, что семейство твое самостоятельно устраиваться начинает. Ей же расходов меньше.
— Да разве государыня расходы считает!
— Еще как считает. Все от дня да настроения зависит. Прогневается, не приведи, не дай, Господи, каждое лыко в строку поставит. А так, ты уж мне поверь, только порадуется. Чины да награды — одно, деньги да недвижимость — совсем другое.
— А за княжной-то что дадут?
— Уж, поди, больше, чем за любой другой здешней невестой. А после государыниного сватовства тем более.
— А все-таки, Анна Степановна, как брату сказать?
— А так и скажи: пусть твой камер–юнкер на балах около девицы покрутится для порядку, а там честным пирком да за свадебку. Больше того тебе скажу. При помолвке, надо полагать, государыня пожалует Прасковью Александровну в фрейлины.
— Откуда ж вам знать, Анна Степановна, о милости такой?
— Поживи с мое при дворе — всему научишься.
Малый двор. Великий князь Павел Петрович, Е. И. Нелидова.
— У вас есть час свободного времени, чтобы посвятить его мне, Екатерина Ивановна?
— Вы смеетесь надо мной, ваше высочество! По сравнению с возможностью видеть вас, говорить с вами любые дела перестают для меня существовать — тем более я не рассчитывала сегодня на разговор с вашим высочеством.
— Так дурно говорить, но меня подстерегла удача: великая княгиня почувствовала себя нездоровой и решила не выходить со своей половины.
— Что-нибудь серьезное, ваше величество?
— Полноте, Катишь, обычные фантазии, которыми она старается обратить на себя общее внимание.
— Но, может быть, это не так.
— Оставьте ваше милосердие, друг мой. Необходимость постоянно чувствовать себя привязанным к Марии Федоровне мне кажется большим злом, чем все козни Большого двора.
— Ваше высочество, но раз этот недуг неизлечим и ничего изменить нельзя, остается стараться о нем по возможности забывать. Мы с вами одни — разве это не чудесно?